– Но то, что мы называем искусством, – это не совсем то, чем занимаются мыслелюди, – вставил Моллен.

– Верно. Но у нашего искусства с их «танцами» достаточно общего, чтобы у нас с Мэри появилось общее с мыслелюдьми понятие, даже если под ним мы имели в виду не совсем одно и то же. Это дало нам основу для общения, – сказал Джим. – Об этом я и говорю. Мы достаточно близки к мыслелюдям, чтобы нам было на чем строить взаимное общение. И с лаагами у нас достаточно общего, так что и тут есть с чем работать. Но я не вижу, что может объединять лаагов и мыслелюдей, чтобы на этом основывать контакты. Даже если я не прав и они это сумеют, с нами им все равно легче будет разговаривать, чем друг с другом, так что это все равно дает нам шанс быть посредниками.

– Мэри? – спросил Моллен, взглянув в ее сторону.

– Извини, Луис, но он прав, – произнесла она, – по крайней мере, насчет взглядов лаагов. Конечно, мы коснулись только верхушки айсберга в их изучении, но на основе наших нынешних знаний я должна признать, что Джим прав.

– Понятно, – ответил Моллен задумчиво. – Боже мой, если ты действительно прав и человечество сможет стать посредником между двумя расами...

Он сидел, уставившись в никуда, но вдруг резко повернулся к Джиму.

– Даже если это возможно, остается вопрос, как именно это делать, кому что предложить, – сказал он. – Я вот к чему веду, полковник. У вас не было полномочий заключать договоры и соглашения с неизвестными расами. С какой стати вы пригрозили этим мыслелюдям, что лааги, или даже мы, будем двигать звезды? Большей чепухи я в жизни не слышал!

– Прошу прощения, сэр, – сказал Джим, – я там был один, и надо было срочно что‑то сделать. Пришлось импровизировать. И потом, почему бы не посоветоваться со специалистами. Мы раса инженеров, и лааги тоже. Все, что мы хотели сдвинуть, мы рано или поздно сдвигали, и в отношении таких вещей лааги на нас очень похожи. Если будете это обсуждать, предложите специалистам рассмотреть возможность перемещать звезды с использованием физики фазового перехода. Вы же знаете, чтобы передвинуть командный корабль, энергии нужно ничуть не больше, чем для передвижения истребителя. А как только переход рассчитан и запущен, для перехода на десять световых лет требуется применить не больше силы, чем для перехода на десять сантиметров, потому что в физическом смысле никакая масса вообще не передвигается – меняется только определение ее положения во вселенной. Почему нельзя сделать то же самое со звездой?

Моллен свирепо посмотрел на него.

– Ты хоть представляешь, что за муравейник разворошил? – спросил генерал. – Если возможно будет сдвинуть звезду – или планету – куда захочешь, тогда... Я даже не буду пытаться определять открывающиеся возможности!

– Ну, может, это и невозможно, особенно на практике. А может, такое передвижение слишком дорого нам обойдется. Но я решил, что такую возможность стоит упомянуть специалистам. И вообще, на самом деле нам ни к чему двигать звезды. У меня есть догадка, что когда мы получше разберемся с тем, что мыслелюди называют танцем дыр в галактике, то нам не захочется ни при каких обстоятельствах нарушать этот танец из‑за возможных последствий. Нам только надо подать мыслелюдям идею, что мы – или лааги – рано или поздно такое сумеем.

– Разумеется, – сказал Медлен. – Ну, если это все припасенные для меня бомбы, то я объясню, чем вы дальше будете заниматься.