– Пилот этого корабля, канадец Рауль Пенар, – Моллен откашлялся, – был весьма привязан к своей родине. «Охотник на бабочек» оказался одним из кораблей в центре взрыва сверхновой, одним из тех, что исчезли. Тогда мы еще не понимали, что взрыв сверхновой – это просто другое применение принципа, используемого в приводе фазового перехода. Ты ведь слышал, Джим, что по статистике корабль, который попал во взрыв сверхновой строго определенным образом, может быть не уничтожен, а просто перенесен в пространстве?

– Не хотел бы я полагаться на это, сэр, – сказал Джим. – И вообще, какая разница? Невозможно рассчитать местоположение современного корабля или задержать его настолько, чтобы применить взрыв сверхновой. Лааги не делали этого лет восемьдесят, и мы тоже.

– Верно, – сказал Моллен. – Но речь и не идет о современных кораблях. Посмотри на схему, – Моллен показал на стол. – Сорок три часа назад один из наших дальних беспилотных кораблей вернулся с территории лаагов со снимками корабля. Посмотри.

Щелчок кнопки – и звезды сдвинулись, отъехали назад. На фоне незнакомого звездного неба плыл старомодный конус одноместного боевого корабля забытой модели, постройки восьмидесятилетней давности. Картинка приблизилась, и Джим разглядел название, стертое пылью и потускневшее, но все еще различимое на поверхности корпуса: «Охотник на бабочек». У него перехватило дыхание.

– Он так и дрейфовал на территории лаагов все это время? – прошептал в изумлении Джим. – Поверить не могу...

– Это еще не все, – перебил Моллен. – Корабль управляем, и он движется. – Новый щелчок кнопки, и снова появилась первая картинка. Яркая линия возникла на самом краю стола и поползла к территории лаагов, вошла в нее и двинулась насквозь. – Видите, – сказал в темноте Моллен, – корабль возвращается оттуда, куда его сто лет назад забросил взрыв сверхновой. Возвращается к Земле.

Джим уставился на линию как зачарованный.

– Нет, – не удержался он, – не может быть. Это штучки лаагов. На борту их пилот...

– Послушай сам, – отозвался Моллен. – Беспилотный корабль зафиксировал звуки голоса внутри корабля. Послушай.

Еще один мягкий щелчок кнопки. Зазвучал голос, хриплый человеческий голос, рассеянно напевающий себе под нос по‑французски. Он заполнил комнату и зазвенел в ушах у Джима.

...катят мой шар, катят –

катят мой шар, катят...

Песня оборвалась, и голос перешел на бормотание то на английском, то на французском, по‑прежнему себе под нос. Джим почти забыл те обрывки французского, которые в детстве усвоил в Квебеке, и с трудом разобрал, что владелец голоса комментировал свои хозяйственные дела на корабле, развлекая разговорами себя самого, как любой другой отшельник или просто одинокий человек.

– Ладно, – сказал Джим, сам не понимая, зачем он вообще возражает против таких убедительных доказательств, – но вы же сказали, что у них тогда уже появились первые полуодушевленные системы управления. Там же использовались специально выращенные ткани мозга, верно? Так это просто система управления повторяет услышанное, как попугай, и выполняет заданную программу возвращения корабля домой.

– Посмотри еще, – сказал Моллен. Картинка опять изменилась, показывая «Охотника на бабочек» вблизи. Джим пригляделся и увидел пробоины на покрытом пылью корпусе – его явно хлестнуло современным световым оружием, далеко ушедшим от древних лазерных пушек.