— И?

— Я прогуливаю.

— Школьник, прогуливающий занятия, должен выглядеть более счастливым, — заметил я. — Иначе какой смысл?

— Я не хотела прогуливать. Но чёртово сраное платье село. Я честно пыталась натянуть его на свои мослы, но результат был такой, что даже ты с твоей вечно мрачной рожей хохотал бы до колик. В штанах девочек в школу не пускают. Другого платья у меня нет.

— У тебя не будет неприятностей?

— Ещё как будут. Прогулы — чуть ли не единственное, что у нас не прощают. Ну, кроме джинсов на женских жопах. Как будто у меня есть жопа… Зато я могу сходить на склад и заработать сверхурочные. Потому что, как бы мне ни было жалко денег, а платье придётся купить. Надеюсь, в лавке есть что-то дешёвое. Может быть, даже ношеное. Правда, мне обычно всё либо коротко, либо меня туда влезает три, но чёрт с ним. В уставе школы написано, что я должна быть в платье, а не что я не должна в нём выглядеть как обсоска. И не вздумай попереться в магазин со мной! Где там тележка? Мне пора.

— Прив, жаба, — поприветствовал её панк, выкатывая из подсобки тележку.

— Да уж, если день с утра не задался, то дальше так и покатится, — прокомментировала девушка. — Честное слово, босс, мне жалко твоих денег, но как же без него было хорошо!

***

— Видел вашего беглеца, — сказал Депутатор, снимая фуражку. — Вернулся? Неужели совесть проснулась?

— Нечто в этом роде, — ответил я уклончиво и налил ему виски.

Кажется, часы работы бара все считают ненужной условностью. Чёртова рань, а я уже за стойкой.

— Простите, что в неурочное время, — уловил моё недовольство полицейский, — но я сегодня вообще не ложился. Опрашивал всех, кто живёт вокруг дома учительницы. Это довольно много народу.

— Ночью? — удивился я.

— Разбуженные люди более естественны в реакциях.

— Мне показалось, что население не спешит оказать содействие правоохранительным органам.

— Это так, — согласился Депутатор, выпивая первую и возвращая тамблер, — но я практически всегда отличаю ложь от правды по визуальным признакам. Микромимика, невербальные сигналы… Хорошая прошивка зрительных имплантов, нечто вроде детектора лжи.

— Так ваши глаза…

— Не настоящие, как и многое другое в моём организме. Это имеет свои плюсы и минусы.

— И вы всегда видите, что вам врут?

— Почти всегда. Скажем, вы для меня совершенно непроницаемы.

— Даже так?

— Вы либо абсолютно честны в каждом слове, либо проходили специальную подготовку для работы под прикрытием. Ставлю на второе.

— Почему?

— Люди никогда не говорят честно. Умалчивают, передёргивают, сдвигают акценты, меняют трактовки. Это нормально. Абсолютная искренность неестественна.

— И что показало ваше ночное расследование?

— Хотя горожане отвечали не очень охотно, но внезапность ночного опроса сделала своё дело. Я совершенно уверен, что похищение мальчика действительно никто не видел. Хотя в то время, когда оно произошло, на улице и дома было множество людей. Городок очень тихий, любая нештатная активность привлекает внимание, а уж трое мужчин, несущих по улице ребёнка, никак не могли быть незамеченными.

— Вы установили время? А говорите, у вас нет талантов к расследованию.

— Это было несложно. Мать, уходя на работу, оставляет ему в холодильнике готовую еду. Завтрак, второй завтрак, обед, полдник, ужин — строго по расписанию. Она считает, что это важная часть приучения к дисциплине, а также полезно для здоровья. Ребёнок съел второй завтрак, но не обед. Упаковка от творожка отсутствует, ведро пустое, значит, он поел и, как и положено хорошему мальчику, вынес мусор.