|
Парис следовал за мной. У входа в узкий коридор, ведущий к склепам, я остановился и шепнул Парису, прижав губы к его уху: - Ни звука! И мы свернули в проход. Задача была не из легких, так как малейший звук мог поднять тревогу. Мы надели сандалии из мягкого шелка, но даже шорох наших плащей и стук сердца казались мне зовами труб. Очевидно, всему виной мои нервы, ибо я был напряжен, как натянутая тетива. Мы медленно продвигались вперед, через каждые несколько шагов останавливаясь и прислушиваясь. Ниоткуда не доносилось ни звука. Таким образом мы прошли два склепа, но, когда приблизились к входу в третий, я услышал тихие голоса и стиснул плечо Париса. Он толкнул меня локтем, давая понять, что тоже это услышал. Казалось, прошла вечность, прежде чем мы достигли дальней стены и шагнули в проход, ведущий к четвертому склепу. Голоса становились громче, и вскоре мы могли разобрать слова: - Разве ты не горюешь о Брисеиде? - Я горюю лишь о том, что не могу быть с тобой всегда. Это были голоса Поликсены и Ахилла. Дрожь возбуждения охватила меня с головы до пят. Я почувствовал, как Парис напрягся, словно пантера перед прыжком. Конечно, я должен был учесть, что он может узнать Поликсену по голосу, но сожалеть об этом не было времени. Внезапно я ощутил губы Париса у своего уха, но, прежде чем он успел прошептать хоть слово, я зажал ему рот ладонью. Если бы Ахилл что-то услышал, это могло иметь роковые последствия. Крепко сжав руку моего спутника, я двинулся дальше по проходу. Мы опустились на четвереньки и поползли, как улитки. Земля под нами была влажной и скользкой, а в воздухе пахло грязью и слизью. Спрятанный под плащом фонарь соскользнул с пояса, но я успел его подхватить. Парис вынул из-под плаща лук со стрелами и держал их в руке. Голоса продолжали звучать с промежутками и, когда мы достигли конца прохода, стали совсем отчетливыми. Когда я вошел в склеп, мне показалось, что, протянув руку, я могу дотронуться до говоривших. Я прижался к стене, потянув за собой Париса. - Только однажды, держа тебя в своих объятиях, я видел твое лицо, - говорил Ахилл. - Если бы я мог рассеять эту проклятую тьму! - Разве тебе недостаточно быть со мной? - отозвался голос Поликсены. - Нет! Я хочу восхищаться твоей красотой! Мы услышали шуршание одежды и звук поцелуя, прежде чем грек заговорил снова: - Я хочу быть с тобой всегда. Ради тебя я разрушу стены Трои и увезу тебя на колеснице в мой шатер. - Я буду ждать тебя, - прошептала Поликсена. Почувствовав, что Парис зашевелился, я надавил рукой ему на плечо. Но, зная его нетерпеливость, понимал, что должен действовать без промедления, иначе он сам бросится на врага. Сунув руку под плащ, я нащупал светильник. - Почему ты не пойдешь со мной сейчас? - снова послышался голос Ахилла. - Ты не хочешь сделать меня счастливым? - Я не могу! Не проси меня. - В голосе Поликсены звучали слезы. - Это разбило бы сердце моего отца, а вся Троя, все мои братья, сестры и друзья возненавидели бы и прокляли меня. Но когда ты войдешь в город, я стану твоей! Только приходи скорее! Потеряв самообладание при этих изменнических словах, Парис вскочил на ноги, прежде чем я успел его удержать, и взревел, как лев: - Поликсена! В следующую секунду я тоже выпрямился, вытаскивая светильник из-под плаща. |
