|
Когда Эней умолк, царь поднялся и протянул руку. Шум тотчас же прекратился - все смотрели на царя, затаив дыхание и ожидая ответа. - Одиссей, - заговорил Приам, сурово глядя на грека, - меня не удивляет, что ахейцы ищут мира. Но жители Трои, хотя и отважны, тоже не слишком любят войну. Пожалуй, я бы мог сразу ответить, но сначала должен поговорить с моими советниками. Антенор, Эней, Гикетаон, Панфой, Укалегон, Ламп, отправляйтесь с вашими спутниками в зал совета. Идей... где мой вестник?.. Идей, ты тоже иди туда. Я присоединюсь к вам позже. Полит, проводи Одиссея во дворец и ублажай его яствами и танцами, покуда мы не примем решение. В толпе послышался недовольный ропот - было легко догадаться, что задержка не нравится людям. Если предлагают почетный мир, почему не заключить его сразу же? Но Приам взглядом заставил их умолкнуть, подав знак рабам помочь ему сойти с трона. Мы поехали к дворцу на колесницах. Улицы были переполнены, лица людей сияли, даже Одиссея приветствовали со всех сторон. Мне казалось неразумным открыто демонстрировать греку наше желание мира, но тот, кто ожидает от народа благоразумия, всегда будет разочарован. В тот день атмосфера в зале совета была лишена тревоги, одолевавшей нас долгие утомительные месяцы. Одного взгляда на советников было достаточно, чтобы узнать их мнение, - лица всех выражали удовлетворение и радость. На первый вопрос - принять ли предложение мира - все ответили утвердительно. Тогда Приам заговорил о подарке грекам, отметив, что, учитывая столь великий повод, выбор должен быть неординарным. Сразу же начался спор. Панфой предложил золотые вазы Эвриала, но Антенор возразил, что греки могут принять их за погребальные урны и счесть это оскорблением. Предложения сыпались одно за другим: двенадцать фракийских жеребцов, знаменитые покрывала Гектора с золотым шитьем, сто талантов золота, наконец, сама Елена. Дискуссия разгоралась, когда Гикетаон заметил, что хорошо бы сначала узнать, какой дар намерены преподнести греки. Согласно Одиссею, им потребовалось пять дней непрерывной работы, чтобы соорудить его, - следовательно, это нечто оригинальное. Предложение было одобрено единогласно, и в комнату, где Одиссей сидел с Политом, отправили гонца спросить о греческом даре. Мы молча ожидали его возвращения. Вскоре он появился в зале. - Дар греков, - сообщил гонец Приаму, - огромный деревянный конь высотой в двадцать локтей. Мы удивленно посмотрели друг на друга, интересуясь, откуда ахейцы взяли столь необычную идею. - Странная фантазия, - заметил Панфой. - Возможно, это намек на фессалийских жеребцов, захваченных Диомедом. - Скорее намек на печальную нужду Трои в лошадях, - иронически вставил Гикетаон. Эней поднялся. - О царь, - обратился он к Приаму, - мне не нравится эта затея греков. Обычный подарок удовлетворил бы меня куда больше. - Ты, как всегда, подозрителен, - нахмурился Приам. - Какую уловку ты усматриваешь в этом? - Не знаю. Но я бы советовал отказаться от этого странного дара - хотя бы потому, что его предлагает хитроумный Одиссей. Тебе известна его репутация - за ним нужно наблюдать в три глаза. Но Энея дружно высмеяли. Даже Антенор отмахнулся от его предубеждения. - Если ты боишься деревянного коня, - заметил Приам, - то как ты скажешь об этом человеку? Греки поднимут нас на смех. |
