«Милый шалунишка»

Михаил Александрович родился 22 ноября (4 декабря) 1878 г., четвертый из пяти детей в семье. Когда он появился на свет, Александр Александрович, его отец, был еще великим князем и цесаревичем и вместе с семьей жил в Аничковом дворце. Но уже очень скоро все переменилось. 1 марта 1881 г. погиб император Александр II, и его наследник «воссел на престол отцов своих, орошенный слезами, посреди ужаса народного, посреди шипящей злобы и крамолы».

Прежде всего, императору нужно было позаботиться о безопасности своей семьи, пока они оставались в столице, фактически в заложниках у ободренных своими успехами народовольцев (те даже послали Александру письмо с угрозами, что сейчас не время предаваться скорби, а нужно немедленно вводить конституцию), у Александра оказались связаны руки. И он перевозит императрицу и детей в Гатчину. Туда же переселился и он сам.

Новый император вовсе не в восторге от такого переезда, по свидетельству близких людей, он говорил: «Я не боялся турецких пуль и вот теперь должен прятаться от революционного подполья в своей стране».

И действительно, в Гатчине он оказался заложником своей охраны, которая в этих беспрецедентных обстоятельствах растерялась и часто не знала, как поступить. Вспоминает А. Н. Епанчин – генерал от инфантерии, автор мемуаров «На службе трех императоров»: «За несколько дней до переезда государя в Гатчину к отцу моему приехал помощник гофмаршала генерал Милий Милиевич Аничков, лично хорошо знавший моего отца. Аничков объявил отцу моему высочайшее повеление о закрытии калитки в заборе, отделявшем сад нашей дачи от Приоратского парка, – такие калитки были разрешены для всех дач, садики которых упирались в стену парка. Это было большое удобство, так как в парк можно было входить через эти калитки, а не проходить по улице до ближайшего входа в парк. Так было установлено с давних пор, и отец мой говорил, что у него в Гатчине два сада: один небольшой, за которым он сам ухаживает, а другой – большой, Приоратский парк, которым он пользуется как своим, но за ним ухаживает государь император.

Было решено отменить право входа в парк через дачные калитки, чтобы в него не проникли злоумышленники. Надо сказать, что такое распоряжение не достигало цели, ибо в парк легко было пробраться со стороны полей, его окружавших, а от них парк был отделен неглубокой канавой с валиком, обсаженным акацией. Со стороны полей охрана парка была возложена на конные дозоры.

Разумеется, отец тотчас же отдал генералу Аничкову ключ от калитки и велел заколотить ее.

Через несколько дней по прибытии государя в Гатчину к отцу моему вновь приехал генерал Аничков и объявил, что высочайше разрешено пользоваться калитками по-прежнему, и возвратил ключ. Оказалось, что когда Воронцов-Дашков докладывал государю о мерах охраны, принятых в Гатчине, и когда речь зашла о калитках, то государь сказал, что он не желает стеснять жителей и дачников Гатчины, и шутя прибавил: „Неужели же им удобнее будет лазить через забор?“».

Но постепенно страхи улеглись, а император и его семья оценили преимущества загородной жизни. Летом родители с детьми катались на лодках или велосипедах, зимой на коньках (особенно хорошо это получалось у датчанки Марии Федоровны), лепили снежного «болвана». Осень, разумеется, отдавалась охоте. Все любили рыбную ловлю. Великая княжна Ксения сетовала, что «мама ловила все окуней», а ей самой досталась только плотва… Александр относился к рыбной ловле серьезнее: он рыбачил ночью, с острогой. Именно здесь, в Гатчине, была сказана знаменитая фраза: «Когда русский император ловит рыбу, Европа может подождать!».

И конечно же, дети шалили, как все дети в мире.