А вот насчет того, чтобы отменить приказ… Тут Осипов ошибается. По себе мог бы судить – если надо, я умею быть очень убедительным. И на начальственное недовольство мне плевать… Что они мне сделают? Откажут в выплате выходного пособия?.. Ха!
– И что ты собираешься делать? – с явным любопытством спросил Осипов.
Господи, как был мальчишкой, так мальчишкой и остался. Даже два месяца в госпитале его ничему не научили.
И все‑таки в чем‑то он прав. Что я собираюсь делать?.. И собираюсь ли?
– Дай меч!
– Чего‑о?
– Давай сюда меч, – повторил я, едва удерживаясь от того, чтобы не зарычать. – И пистолет.
– А тебе не кажется, что это начинает уже входить в традицию? – Он улыбнулся. Улыбнулся! А потом, прежде чем я успел ухватить его за грудки, шагнул в сторону, обращаясь к одному из коллег‑курильщиков: – Влад, тебе все равно сегодня не на задание… Одолжи снаряжение на денек.
Незнакомый мне долговязый парень, не говоря ни слова, флегматично пожал плечами и начал стаскивать через голову перевязь. А Осипов уже повернулся ко мне:
– Я пойду с тобой.
– Ты свихнулся… – только и смог выдавить я.
– Стараюсь подражать лучшим специалистам Управления.
Ехидная улыбка, в которой… Что? Предвкушение? Ожидание приключения?
Я только покачал головой.
Дурак ты, Осипов. Неужели ты до сих пор не понял, чем нам всем приходится платить, чтобы стать лучшим в этой профессии? Не стоит больше так шутить. Никогда не стоит шутить с тем, чего ты не понимаешь…
Я затянул пояс. Проверил, хорошо ли вынимается из ножен меч. Достал пистолет, выщелкнул и осмотрел обойму. Все было в порядке. И даже более чем в порядке: ощущая привычную тяжесть за плечом и рифленую рукоять в ладони, я снова чувствовал себя на своем месте.
Можно идти.
Обреченно вякнув напоследок, обиженно умолк инстинкт предощущения опасности.
* * *
– Значит, так, – еще раз повторил я. – Выходим через юго‑западные ворота. Договариваться, чтобы их открыли, ты будешь сам. Возможно, мой пропуск еще не аннулирован, но зря рисковать не стоит.
– Аннулирован не аннулирован, – раздраженно буркнул Осипов. – Тебя и без пропуска половина города в лицо знает. Известная личность, как же…
Переговаривались мы прямо на бегу, перемежая речь тяжелым пыхтением. Не знаю, как Осипов, но лично я уже начинал задыхаться. Хотя и пробежал‑то всего пару километров, пусть даже и в полном снаряжении… Черт, действительно теряю форму.
Вообще, бег – это то, в чем должен быть силен каждый уважающий себя чистильщик. Помимо жизненно важных в нашем деле навыков фехтования и стрельбы именно умение быстро бегать, прятаться и залезать туда, куда только можно залезть, ценится в Управлении превыше всего.
Но бег по такой жаре, когда каждый глоток воздуха скребет горло словно наждачной бумагой, а к подошвам противно липнет размягчившийся асфальт… Поменьше бы в жизни таких удовольствий.
– То‑то и плохо, что известная, – пропыхтел я. – Было бы куда проще, если бы на этих улицах меня не узнавала каждая вторая собака… Плевать. Если не выпустят через ворота – выйдем другим путем. Только времени понадобится больше.
Обогнав неторопливо ковылявшую по тротуару под нелепым кружевным зонтиком старушку, мы помчались дальше. Краем глаза я приметил, что бабулька остановилась и теперь, подслеповато прищурившись, пялится нам вслед. Что, бабушка, правда ведь очень интересно – два парня со всех ног несутся вдоль улицы?
Слева и чуть позади негромко фыркнул Осипов:
– Ты же тогда Ринату Тимуровичу говорил, что из города теперь можно сбежать разве что на дельтаплане, – все перекрыто наглухо. |