|
Сам вызов кареты должен вызвать подозрение и сомнения. И все таки он должен пойти на эту абсурдную попытку. Иного выбора не было. Он быстро подошел к двери и распахнул ее. С порога, протянув руку за шляпой, он напоследок с ужасом окинул своими блуждающими – а обычно такими спокойными и твердыми – серыми глазами неподвижную фигуру у камина, уставившую взгляд в потолок. Он вышел, закрыв за собой дверь до щелчка задвижки, прогремел по ступенькам, вызывая хозяина голосом, резкость которого почти удивила его самого. К тому же, в смятении, он продолжал говорить на французском языке. Хозяин появился в одной из дверей, когда Мелвил был у подножия лестницы. – Да, гражданин депутат, – произнес хозяин, подойдя на пару шагов и кланяясь с величайшим почтением. – Надеюсь, английский джентльмен согласился уступить вам. Мелвил был ошеломлен. – Э… уступить мне? – Уступить вам своих лошадей, я имел в виду. Хозяин в ожидании смотрел на него. Инстинктивно, еще не поняв, какую выгоду можно извлечь из этой странной ошибки, Мелвил воспрял духом. В этот момент он увидел свое отражение в зеркале на стене, и ошибка хозяина стала понятной. На нем была широкополая шляпа Лебеля, вздернутая а ля Генрих IV, с трехцветным плюмажем и трехцветной кокардой. Он приободрился и ответил рассеянно: – Ах, да. Да. Глава II. ПОЛНОМОЧИЯ МЕРТВЕЦА В мгновение ока Мелвил осознал все, чем способствует ему эта путаница лиц. Он был того же роста и телосложения, что и Лебель. На нем был такой же серый редингот, а хозяин, по видимому, не заметил отсутствия депутатского пояса. Оба – он и Лебель – приехали поздней ночью, их видели очень мало, причем в плохо освещенном коридоре. Самым характерным и весьма заметным отличием между ними была увенчанная плюмажем шляпа депутата. Но теперь она красовалась на Мелвиле. Кроме того, если по приезде Мелвил говорил по итальянски, то теперь он воспользовался языком, на котором разговаривал с Лебелем. Поэтому, даже не видя его, хозяин уверился в том, что его вызвал француз. Все это он понял в ту секунду, что была между словами «Ах, да» и повторением «Да». Мелвил тотчас оценил, как наилучшим образом он мог использовать ошибку хозяина к своей выгоде. Самая грозная опасность заключалась в том, что могли войти в его комнату наверху, пока он ожидал карету. Ему следует предотвратить это и надеяться, что за выигранное время он рассчитает следующий шаг. С этой целью он быстро заговорил: – Вы можете распорядиться запрягать лошадей и приготовиться форейтору. Я вскоре выйду. Но сначала мы с английским путешественником займемся делом – очень удачная встреча. Нас нельзя беспокоить ни в коем случае. Вы поняли? – спросил он, возвращаясь к лестнице. – О, вполне. – Хорошо. Мелвил начал подниматься к себе, когда появился официант известить хозяина, что ужин, заказанный джентльменом в комнате наверху, готов. Услышав это, Мелвил остановился. – Ужин подождет, – сказал он с безапелляционной резкостью, подражая Лебелю. – Ужин подождет, пока мы сами не вызовем. Оказавшись у себя и заперев дверь, Мелвил, взявшись рукой за подбородок, хладнокровно рассматривал распростертое у его ног тело своими задумчивыми, широко посаженными глазами. Он знал, что ему теперь делать. А как это сделать, должны подсказать, как он надеялся, бумаги из курьерской сумки депутата. Он начал с переодевания официального пояса с талии Лебеля на свою. Поправляя его, он посмотрелся в длинное зеркало, надел большую шляпу с плюмажем и надвинул ее на свои черные волосы немного побольше на лицо – так, чтобы увеличить тень на лице. |
