|
– Мне кажется, что это дело полиции, ибо этого человека убили. Предлагаю вам рассказать правду о происшедшем. – Зачем тогда я послал за вами, как вы полагаете? И не повышайте на меня голос. Я этого не люблю. Я встретил этого человека этой ночью здесь случайно. Мне показались подозрительными его вид и поведение. Во первых, он – англичанин, а нынче сам бог не знает француза, который придерживался бы хорошего мнения о ком нибудь из этой вероломной расы. Англичанин в Турине или где либо в Италии может быть объектом подозрения со стороны каждого. Я безрассудно изъявил намерение послать за вами, чтобы он лично вам мог представить надлежащий отчет. В ответ он направил на меня пистолет. Вот он, на полу. Я ударил его. Он упал и, по воле Провидения, ударился головой о каминный прибор, на котором вы видите кровь. Вот и все, что я могу рассказать вам. Теперь вы точно знаете, что произошло. – О, я знаю? Я? – иронично усмехнулся комендант. – А кто подтвердит вашу прелестную маленькую байку? – Если бы вы не были глупцом, то все доказательства обнаружили бы сами. Кровь на каминном приборе; характер раны; поза, в которой он лежит. Его не трогали после падения. У него должны быть бумаги, которые скажут, что он – англичанин по имени Маркус Мелвил. Я знаю о них, ибо он показывал их по моему требованию. Вы найдете их у него в кармане, и вам бы лучше ознакомиться с ними. К тому же, можно сократить поток слов, если вы взглянете на мои, – и он протянул разлинованный лист. Это отвлекло побагровевшего полковника. Он выхватил паспорт, и затем его поведение изменилось, едва он прочитал грозные строки о полномочиях, которые могли предоставить все ресурсы государства в распоряжение предъявителя. Его глаза расширились, румянец сполз с его щек. – Но… Но, гражданин депутат, почему… почему вы не сказали мне сразу? – Вы не спрашивали. Вы многое приняли на веру. Вы, кажется, пренебрегаете должной формой. Знаете ли, полковник Лескюр, вы не вызываете у меня должного расположения. У меня будет возможность упомянуть об этом при генерале Бонапарте. Полковник испугался. – Но ради всего святого! Не зная, кто вы такой… В деле с чужеземцем… естественно… – Хватит! Вы оглушили меня. Мелвил взял паспорт да обессилевших пальцев военного и встал. – Вы уже отняли у меня впустую много времени. Я не забуду, что мне пришлось полчаса ждать вашего приезда. – Я не представлял себе безотлагательности дела. Полковник покрылся испариной. – Это было указано в моей записке к вам. Я даже упомянул, что оно – из числа государственной важности. Для усердного офицера этого достаточно. Более, чем достаточно. Он начал укладывать документы в курьерскую сумку. И продолжал холодным, непререкаемым тоном: – Теперь вам известны факты об этом происшествии. Безотлагательность моего дела не позволяет мне задерживаться ради оказания помощи местным властям в расследовании гибели этого человека. Я уже опоздал в штаб генерала Бонапарта. Оставляю это дело в ваших руках. – Конечно. Конечно, гражданин депутат. Действительно, зачем вам еще беспокоиться об этом деле? – В самом деле, зачем? По прежнему неумолимый и бескомпромиссный, он запер курьерскую сумку и обратился к трепещущему хозяину: – Карета готова? – Она ждет уже полчаса, господин. – Тогда укажите дорогу, пожалуйста. Доброй ночи, гражданин полковник. Но на пороге комендант остановил его. – Гражданин депутат! Нет, вы не будете так суровы к храброму солдату, который пытался выполнить свой долг, будучи в неведении. |
