Дженнифер нервно облизнула губы.

— Что это значит?

— Это значит, что я не везу вас домой.

— Тогда куда же мы едем?

— Ко мне.

— Но я не могу ехать к вам! — Она пыталась держать себя в руках, но дрожащий голос выдал ее волнение.

— Почему?

— Я почти не знаю вас. Вы не знаете меня. Кроме того, Марк…

— Назовите мой поступок, как хотите, скажем легкомысленным, и будете недалеки от истины. Мужчинам позволено иногда терять голову.

— Меня… меня это все… смущает.

— Почему? Вам нет причины смущаться. Надеюсь, дело не в нашем общем друге, который начисто забыл о вашем существовании и предпочел обществу девушки бутылку виски.

— Все равно я не могу ехать с вами просто так, ни с того ни с сего, на ночь глядя…

— Что именно вас волнует? И кому до этого есть какое-нибудь дело?

Слова его могли прозвучать жестоко. Но, напротив, в них почему-то слышалось сочувствие, и Дженнифер захотелось расплакаться. Он ведь прав: никому до нее нет дела. Никому.

— Чего вы от меня хотите? — спросила она обреченно.

— Поговорить с вами о Марке. Мы выпьем кофе, ну, может быть, чего-нибудь покрепче. Затем я отвезу вас домой. Если, конечно, вы этого захотите.

— Вы убеждены, что это на самом деле все? — Дженнифер ощутила прилив слабости, вызванной тем, что на место тревоги приходило нарастающее чувство доверия.

— Ну, так решено? Для меня очень много значит немного побыть с вами, показать вам мой дом. О, у него длинная история. Когда-то поместье принадлежало моему прапрадеду, но из-за долгов с ним пришлось расстаться. Моя семья переехала в Сан-Антонио, где я и родился. И только семь лет назад мне удалось вернуть наше родовое гнездо. Но отец не пожелал переезжать сюда. А я очень привязался к этому дому. Да вы сами увидите и все поймете.

Дженнифер поняла, что отказаться не сможет. За их короткое знакомство Гордон дважды помог ей в трудной ситуации, и она просто не имеет права отплатить ему недоверием и неблагодарностью.

Но когда Дженнифер увидела дом в конце аллеи, светящийся под луной, как сказочный дворец, то чуть не начала упрашивать повернуть машину назад. Нигде не было видно ни сторожки, ни охранников. Единственными часовыми — если их можно считать таковыми — были деревья. Мощные дубы ровными рядами обступали подъездную дорогу.

«Кадиллак» затормозил у парадного входа, и Гордон помог Дженнифер выйти.

— Похоже на музей, — благоговейно прошептала она.

— Хорошо хоть, вы не сказали «на мавзолей», — усмехнулся он.

Дверь дома им открыл чернокожий дворецкий, и Гордон ввел девушку внутрь под руку, как почетную гостью.

— Добро пожаловать! — сказал он.

И гордость прозвучала в его словах, эхом отдавшихся в полутемном холле.

Пока он вел Дженнифер через холл и по коридору, она заметила, что некоторые комнаты выглядят строгими и официальными, другие — по-домашнему уютными, но все вызывают желание задержаться в них подольше.

Наконец они вошли в парадную гостиную с белым мраморным камином. Перед ним стоял журнальный столик розового дерева, а с двух сторон от него — два дивана с темно-бордовой в золотую полоску обивкой, заваленные множеством подушечек. Широким жестом Гордон указал на диван.

— Устраивайтесь поудобнее.

Дженнифер робко опустилась на диван. Уже через несколько минут на столике появились чашечки с дымящимся кофе, конфеты, фрукты. Затем Гордон подошел к бару и торжествующе поднял над головой бутылку «Дом Периньона».