Михаил (в сторону). Сегодня ночью ему понадобится быть храбрым.

Снаружи доносится звук бубенцов подъезжающих саней.

Голос (из-за двери). Per crucem ad lucem.

Ответ стража у двери. Per sanguinem ad libertatem.

Михаил. Кто это?

Входит Вера в плаще, который она сразу же сбрасывает и оказывается в бальном платье.

Вера. Храни вас Господь!

Председатель. Добро пожаловать, Вера, добро пожаловать. У нас было тяжело на сердце, пока мы не увидели тебя, но теперь звезда свободы разгонит ночную тьму.

Вера. В самом деле, брат, вокруг царит ночная тьма. Безлунная, беззвездная ночь! Россия поражена в самое сердце. Иван, которого называют царем, собирается нанести нашей матушке более смертоносный удар, чем любой, когда-либо нанесенный тиранией против людей.

Михаил. Что теперь натворил тиран?

Вера. Завтра во всей России будет объявлено военное положение.

Все. Военное положение! Мы пропали! Мы пропали!

Алексей. Военное положение? Невозможно!

Михаил. Глупец, в России нет ничего невозможного, кроме реформ.

Вера. Да, военное положение. У людей отнимают последние права, на которые они могли опереться. Теперь наших братьев будут забирать из домов без суда и следствия и даже без обвинения; будут расстреливать их на улицах, как бешеных собак, посылать на гибель в снегах, голодать в темницах и гнить в рудниках. Вы понимаете, что значит военное положение? Весь народ подвергнется удушению. Улицы днем и ночью будут кишеть солдатами, у каждой двери встанут часовые. Теперь никто не осмелиться ходить открыто, кроме шпионов и предателей. Теперь, когда мы прячемся в логовах, тайно встречаемся и говорим шепотом, что хорошего мы можем сделать для России?

Председатель. По крайней мере мы можем пострадать за нее.

Вера. Мы уже слишком долго страдали; теперь настал час возмездия и уничтожения.

Председатель. До сих пор народ все терпел.

Вера. Так было потому, что люди ничего не понимали. Но теперь мы, нигилисты, дали им вкусить от древа познания. Дни безгласных страданий для России закончены.

Михаил. Военное положение, Вера! Ты принесла страшную весть.

Председатель. Это смертный приговор для российской свободы.

Вера. Или сигнал к началу революции.

Михаил. Ты уверена, что это правда, Вера?

Вера. Вот манифест; я сама украла его на балу у юного дурачка, одного из секретарей князя Павла, которому его дали для переписывания. Поэтому я так задержалась.

Вера передает манифест Михаилу, который начинает читать.

Михаил. «Ради обеспечения общественной безопасности и по приказу государя, отца народа, в стране вводится военное положение». Отец народа!

Вера. О да! Отец, чье имя не будут чтить, чье царство станет республикой, чьи преступления не будут прощены, потому что он лишил нас хлеба насущного. С ним у нас никогда не будет ни славы, ни прав, ни величия.

Председатель. Должно быть, совет соберется завтра примерно в это же время. Манифест еще не подписан.

Алексей. Он не будет подписан, пока у меня есть язык, чтобы просить за народ.

Михаил. И пока у меня есть руки, которые могут убивать.

Вера. Военное положение! О господи, как легко для царя убивать свой народ тысячами, но мы не можем избавиться хотя бы от одной коронованной особы в Европе! Что за ужасное величие в этих людях, которое делает руку слабой, кинжал бессильным, а пистолетный выстрел безвредным? Разве они не мучаются от таких же страстей, как мы с вами, не страдают от таких же болезней, разве их плоть и кровь отличается от нашей? Что заставило бунтовщиков дрожать от страха в момент наивысшего кризиса в римской истории? Что расшатало нервы Гвидо, когда он должен был выступить как человек, выкованный из стали? Чума на этих глупцов из Неаполя, Берлина и Испании! Думаю, если бы я стояла лицом к лицу с одним из монархов, мое зрение было бы более ясным, прицел более точным и все мое тело наполнилось бы силой, которая мне не принадлежит.