|
Раф снова покачал головой. — Очень сожалею, но сейчас я хочу вплотную заняться журналом. — Подумай. — Джей поднялся. — А мне, пожалуй, пора. Рад был onnay`r|q с тобой снова. Приятно было познакомиться, мэм. — Спасибо, Джей. Взаимно. Раф проводил его до двери. Когда он вернулся, Эмма не удержалась от вопроса: — Ты всегда любил журналистские расследования. Почему бы тебе не заняться этим снова? Раф внимательно взглянул на нее. — Во-первых, я занимался этим, потому что мне нравилось иметь дело с людьми. Сейчас… — Он дернул плечом. — Чтобы проводить расследования, требуется отличная память — и кратковременная, и долговременная. Это то, чего у меня нет. Компьютер загудел, и Эмма взглянула на монитор. Раф начинал что-то вспоминать, когда прикасался к ней. А что будет, если память вернется к нему? Он снова станет репортером? От одной этой мысли Эмма похолодела. Что могло удержать его? «Прошлые времена Юга». И Габи. И она. Нет, она — вряд ли. Его журнал и его сын могли сохранить ему жизнь. А если память вернется к нему не полностью? Ведь он вспоминал, только когда прикасался к ней. Значит, существовал отличный шанс, что он никогда не вспомнит всего. И она этого шанса не упустит. Эмма с облегчением потянулась к мыши, но рука повисла в воздухе. Сделать Рафа счастливым. Удержать его здесь. Когда это произошло? Когда ей вдруг стало важно, чтобы Раф оставался в её жизни? — Давай, Рэнди. Знаешь, как это здорово! Не бойся! Эмма поправила сползающие на нос темные очки и бросила взгляд поверх книги. Раф и Габи стояли в мелководной части бассейна, уговаривая трусоватого Рэнди съехать вниз с горки. Рэнди ничего не отвечал и только пристально смотрел вниз с восьмифутовой высоты извилистой пластиковой голубой дорожки. — Я и тебя поймаю, как Габи, — присоединился к сыну Раф. Рэнди не двигался. — Может, хочешь сойти? — спросил Раф. Мальчик помотал головой. — Давай, Габи съедет вместе с тобой. — Да! — закричал Габи. — Вот будет здорово! Рэнди поморгал и поспешно кивнул. — Хорошо! — Габи торопливо зашлепал вверх, подтягивая сползавшие с его худенького тела трусики. — Поехали! — закричал Габи и оттолкнулся. Через две секунды Раф поймал одного левой, другого правой рукой. Рэнди засмеялся. — Можно ещё разочек? Самому? — Сколько угодно, — отозвался Раф. Эмма взглянула на часы — он уговаривал его почти двадцать минут. Откуда столько терпения? Тот Раф, которого она знала, и пяти минут бы не выдержал. Тут Раф повернулся, и её взгляд упал на рваный шрам поперек его левой щеки. Вот где он научился терпеть — на больничной койке. Шесть операций за шесть лет. В его сломанных руках и ногах такое количество металлических штырей, что в аэропорту каждый раз начинали звенеть металлоискатели. — Мам! Посмотри на меня! Эмма с улыбкой подняла глаза. Ее сын в сотый раз скатился с горки и плюхнулся в воду. |
