Как только жажда странствий овладела мной, у меня не стало ни секунды передышки. И после долгих раздумий я выбрал для своих исследований Скандинавские страны. Гиперборейские земли притягивали меня словно стрелку компаса, сам не знаю почему.

Впрочем, других стран нашлось под рукой не очень-то и много. Кто же не совершал более или менее длительного путешествия по Италии, Германии, Швейцарии, Алжиру! Кто из моих читателей хоть чуть-чуть не прогулялся по Альпам или Пиренеям? Ведь нет ничего проще, и многие отказываются от подобных путешествий именно потому, что считают их легкой прогулкой! Я полностью разделяю эту точку зрения. Более того, я люблю страны с холодным темпераментом. Скандинавия мне подходит еще и потому, что включает в себя три поэтические страны: Швецию, Норвегию и Данию, туманные, словно поэзия Оссиана. И потом, пришлось бы пересечь море, а что же за путешествие без плавания, хотя бы небольшого.

Мне очень нравились некоторые норвежские и датские пейзажи, которые я видел на страницах журнала «Путешествие вокруг света». Я полагал, что, странствуя там, смогу увидеть и увеличенную копию Швейцарии, и уменьшенную — Северной Америки, и гренландских эскимосов, напоминающих дикарей Океании, и вообще всё то из ряда вон выходящее и обыденное, что постоянно мне грезилось, то, что видели немногие из тех, кто имеет пагубную привычку записывать свои путевые впечатления. И наконец, это регион одновременно и совсем новый, и очень древний, отвечающий самым безумным ожиданиям моего воображения. Добавлю еще кое-что, но пусть никто не подумает обо мне плохо.

Просматривая книгу г-на Эно о Норвегии, я наткнулся на следующий любопытный пассаж:

Перемещаясь на Север, поднимаешься, все время поднимаешься. Однако это происходит так незаметно, что тонус твоего организма либо не реагирует на увеличение высоты, либо повышается, когда замечаешь, что давление возросло, а температура снизилась.

Такое утверждение любимого писателя поразило меня. Оно совершенно противоречило моим самым элементарным познаниям в физике. Противопоставление, сделанное автором, выглядело красиво, но оно возмутило кружок молодых ученых, да и я до той поры считал, что показания и термометра и барометра по мере подъема на гору должны уменьшаться: первые — потому что понижается температура, вторые — потому что уменьшается давление. Антагонизм этих двух инструментов мне показался странным. Я сказал себе, что Норвегия, должно быть, очень любопытная страна, если там происходят подобные вещи, и решил отправиться туда, чтобы все понаблюдать на месте.

Но в одиночку путешествовать нельзя. В странствиях, как в трагедиях, необходим хотя бы один напарник. Если рядом не окажется любезного Акаста, кому же сообщать о своих впечатлениях? Как одному зажечь калюмет у огня совета, собранного для выработки важного решения? На ком выместить плохое настроение? Когда-то давно я посещал курс лекций А. Карра. Одна из них была посвящена относительности дружбы. Так что я знал, как много можно получить от друга, если обходиться с ним бережно. И вот я начал отыскивать свою вторую половину, решив подчинить ее всем капризам первой.

Я был знаком с лучшим малым в мире, добрым, остроумным, правда, немного апатичным и несколько медлительным, да еще с довольно короткими ногами, что мешало ему стать хорошим ходоком, зато поэтом в душе, а следовательно, способным видеть в путешествии прекрасное, даже когда его нет и в помине.

«Он свободен, — убеждал я себя, — а значит, согласится последовать за мной. (“Последовать за мной” — очень подходящее выражение, ибо я так и представлял, что он всегда будет шагать позади меня.) Предложим-ка ему отправиться в экспедицию».

В один прекрасный день я так и сделал. Он принял мое предложение, не заставляя себя упрашивать. Его звали Аристид И.. Это был талантливый музыкант, мечтавший увидеть Эльсинор, поскольку занимался сочинением музыки к «Гамлету».