Билеты в вагон поезда и в каюту первого класса стоили двести десять франков. Втроем мы отправились в агентство, и там глаза мои не могли оторваться от картины, изображавшей, как «Свея» пересекает Балтику.

Взяв деньги, агент вручил нам маленькие красные тетрадочки, листки которых постепенно будут отрывать по дороге, и билет, открывавший дорогу на борт «Свей».

Наконец-то пришел этот вторник. Я уже в течение восьми дней не выходил из дому без резинового плаща и дорожной сумки.

Пусть мои читатели не пожимают плечами. Возможно, небо обделило их тягой к путешествиям, воображением и способностью находить на больших дорогах только хорошее. Если же священный огонь в них горит, то пусть читают мои записки и получают из них сведения о ценах на вещи и услуги транспорта. А потом пусть отправятся в Швецию, Норвегию, Данию! Это страны не для всех, там не найдешь удобств! Но что за важность? Это ведь и есть настоящее путешествие! Равнины, горы, леса, ручьи, стремительные потоки, реки, озера, моря, скачки верхом, пешие переходы, езда в почтовой карете, на двуколке, на какой-нибудь таратайке, крутые подъемы, опасные спуски — у вас будут все условия, чтобы сломать ногу к своему огромному удовлетворению, и если вы испытаете хотя бы половину того счастья, что выпало на мою долю, то богатых впечатлений и чудесных воспоминаний вам хватит до конца ваших дней!

В половине пятого мы явились на вокзал Северной железной дороги. Пульс у меня бился со скоростью девяносто ударов в секунду! А вдруг я что-нибудь забыл? То и дело я ощупывал свои набитые карманы и проверял саквояж — его застежка каждую минуту щелкала под моими пальцами. Наконец чемоданы взвесили, облепили наклейками и погрузили. С победным видом я первым вошел в зал ожидания. Раздался звонок, двери отворились, и через мгновение мы уже сидели в нашем купе: Эмиль и Аристид глядели назад, я — вперед.

А в пять часов десять минут послышалось громкое шипение, локомотив заревел, поезд тронулся с места, и, к великому изумлению попутчиков, вся наша троица, высунувшись в окна вагона по правой стороне, в один голос закричала: «Прощай, Франция! Прощай!»