|
Из рассказов об обожествленной крестной мне в ту пору запомнился один. Это когда она, крестная, еще девицей гуляла с Левочкой, одетым в красивую форму строительного инженера, вдруг с ужасом почувствовала, что лопнула тесемка у нижней накрахмаленной юбки! И случилось это не где-нибудь, но посреди конно-пешеходного моста через реку Усьву, длиной не меньше километра! Нечистая сила, не иначе, решила подшутить над девицей, подвергнуть ее моральному испытанию. Да не на таковскую нарвалась! Девица как шла, так и вышагнула из накрахмаленной юбки, сопнула ее с моста. Кавалер, державший свою любимую под руку, так ничего и не заметил, так и держал, как держал. Кто-то из публики, гуляющей по мосту, воскликнул: "Э-эй! Кто белье утопил?!" Девица пожала плечиками: "Какая-то растяпа полоскала белье и упустила юбку по течению". И лишь много лет спустя, будучи на курорте, в аналогичной же ситуации Левочка со смехом напомнил: "Какая-то растяпа юбку утопила!" "Умный Левочка! Ох, умный! А воспитанный!" Так вот эта самая, решительная еще в девицах, особа и ее строгая мамаша рабочую семью Семена Агафоновича жаловали. И когда у Пелагии Андреевны родилась девочка -- пятый в семье ребенок, -- строгая и почтительная Ульяна Клементьевна выговорила доброй знакомой: мол, если деньжонок подзанять, иголку для машинки, кожу на заплатки, лоскутья для одеяла -- всегда пожалуйста! Но вот пятого ребенка родила, а чтоб ее дочь в крестные взять -- не подумала! Наделив роженицу подарком, строгая женщина добавила: ныне быть крестной ее дочери -- она не хуже людей! И чтоб новорожденную назвали ладом -- Людмилой. Послала Пелагия Андреевна своего Семена Агафоновича метрику выписывать на новорожденную. И он пошел, перед этим в честь прибавления в семье немного выпил. Когда зашел в загс за метрикой и когда, регистрируя младенца, заполняя эту самую метрику, его спросили, как ребенка назвали, он запамятовал мудреное имя и сказал -- Марией. Рассердилась крестная, что не по ее просьбе дали имя девочке, и сказала, чтоб хоть Милей тогда ее называли. Ее убеждали, что Мария -- имя тоже хорошее, в святцах означает -- Святая!.. А я вот у Даля потом прочел: "Не у всякого жена -- Марья, а кому Бог даст". С тех далеких пор в семье жены произошло по отношению к ней раздвоение. Почти все называли ее Милей, отец же, Семен Агафонович, -- Мареей; будь хоть выпивший, хоть усталый, хоть здоровый, хоть больной -- Марея, и все тут! И так до конца его дней, вот они какие -- вятские-то, -- не больно хватские, зато упрямые! Веселый рассказ кончился, и дорога -- тоже. Надо прощаться. И мы распрощались, но, увы, не в последний раз. После встречи на вокзале на душе у меня сделалось легче, особенно от загадочных слов жены: "Приезжай!. |
