|
Обучение послушники проходили в низком сыром туманном зале под названием Расщели-на. Иногда они пробирались туда в кромешной тьме, иногда при свете чадящих фитилей, почти не дающих света, которые несли духовные лица. Каждое занятие кончалось тем, что священник клал руку на лоб послушника, мял его, а за-тем делал характерный жест у виска, над чем послушники смеялись в своей спальне. Пальцы у священников были грубые от того, что они постоянно скользили по стенам, читая их при стре-мительном передвижении по лабиринтам Святилища в кромешной тьме. Каждый послушник сидел лицом к учителю на скамье причудливой формы, сделанной из глиняных кирпичей. В каждой скамье был вырезан свой собственный рисунок, который позво-лял легко отыскать ее в темноте. Учитель сидел верхом на глиняном седле, слегка возвышаясь над учениками. По прошествии нескольких недель отец Сифанс впервые заговорил о ереси. Он говорил низким голосом, постоянно покашливая. Верить неправильно – это хуже, чем не верить вовсе. Юлий наклонился вперед. Он и Сифанс сидели без света, но в соседнем помещении трепетало пламя, которое освещало Сифанса сзади, образуя вокруг его головы туманно-желтый нимб, но лицо учителя оставалось в тени. Черно-белое одеяние скрадывало очертания тела, так что свя-щенник, казалось, слился с темнотой помещения. Вокруг них клубился туман, который струился за каждым, медленно проходящим мимо. Низкую пещеру наполняли кашель и бормотание. Без-остановочно, подобно маленьким колокольчикам, падали капли воды. – Человеческая жертва, отец? Ты сказал, человеческая жертва? – Тело драгоценно, а дух преходящ. Тот говорит против священника, кто говорит, что нуж-но быть более умеренным в приношениях Акхе… Ты уже достаточно искушен в учении и по-этому можешь присутствовать при его казни… Обычай, оставшийся нам в наследство от варвар-ских времен… Беспокойные глаза, как две крошечные горящие точки, мерцали в темноте, как сигналы из глубины пространства. Когда настал день казни, Юлий вместе с другими послушниками отправился по мрачным лабиринтам в самую большую пещеру Святилища. Света не было. Шепот заполнял темноту по мере того как собиралось духовенство. Юлий тайком ухватился за оборку одеяния отца Сифанса, чтобы не потерять его в темноте. Затем раздался голос священника, который поведал о нескончаемой битве между Акхой и Вутрой. Ночь принадлежала Акхе и священники были готовы защищать свою паству в течение долгой битвы. Те, кто выступал против своих хранителей, должны умереть. – Приведите заключенного! В Святилище много говорили о заключенных, но этот был особого рода. Раздался топот тяжелых сандалий милиции, послышалось шарканье ног. Вдруг тьму пронзил столб света. Послушники раскрыли рты от изумления. Юлий понял, что они находятся в том же гро-мадном зале, через который когда-то его провел Сатаал. Источник слепящего света, как и рань-ше, находился высоко над головами. Столб света своим основанием упирался в распятую на деревянной раме человеческую фи-гуру. Как только осужденный издал крик, Юлий сразу узнал квадратное, обрамленное коротки-ми волосами лицо, пылающее страстью. Это был Нааб, молодой человек, выступление которого он слушал в Прейне. Юлий сразу узнал его голос, его пламенную речь. – Священники, я не враг вам, хотя вы и относитесь ко мне, как к врагу. Поколение за поко-лением вы погрязаете в бездействии, ваши ряды редеют, Панновал гибнет! Мы не должны быть пассивными служителями великого Акха. Нет! Мы должны сражаться вместе с ним. Мы также должны страдать. Мы должны внести свой вклад в великую битву Неба и Земли! Мы должны очиститься, переделать себя. |
