– Мы здесь не из-за нездорового любопытства, доктор. Мы ищем молодую женщину, – заявила Селена.

– Мне жаль… Она член семьи?

– Она мать девочки, для которой мы пытаемся получить убежище в Соединенных Штатах, – ответила Селена и пересказала драму Аниты.

– Здесь почти все останки принадлежат молодым женщинам. У нее есть какие-нибудь особые приметы?

Селена показала ему копии фотографий, которые предоставила Эдувихис Кордеро, и снимок из рапорта, составленного в иммиграционном отчете в Ногалесе.

– Ее зовут Марисоль Андраде де Диас. Как видите, доктор, она приехала в Соединенные Штаты с мужской стрижкой. Еще у нее щель между передними зубами. Если она и есть среди жертв, ее труп недавний, не старше девяти месяцев, потому что я разговаривала с ней по телефону в прошлом декабре.

– Она была ранена в грудь. Пуля прошла в двух сантиметрах от сердца и задела пару ребер. Возможно, остался след? – спросил Фрэнк.

– Может быть. Я покажу вам прибывшие тела.

Патологоанатом направился к холодильникам – трем этажам металлических ящиков – и принялся по очереди их открывать. В некоторых отсеках лежали кости и гнилые тряпки, но в большинстве своем тела были целыми, на разных стадиях разложения. Ни одна женщина не подпадала под описание, ни у кого не было таких же коротких волос. Селене пришлось выйти на воздух, опираясь на Фрэнка и Фила, потому что у нее уже подкашивались ноги. Едва она вышла во двор, ее вырвало.

– Эксгумация продолжается, останки привезут в ближайшие дни. Если найдется кто-то с приметами Марисоль, я вам сообщу, – прощаясь, пообещал директор.

* * *

Фил Доэрти предоставил гостям машину с водителем и охранником из посольства. Он считал, что розовое такси – это стильно, но не соответствует серьезности обстоятельств. А Лолу дипломат в тот же день пригласил в гости, и за парой «манхэттенов» ей рассказали об увиденном в институте.

На следующий день Фрэнк и Селена отправились в Чальчуапу, чтобы увидеться с Эдувихис Кордеро. Женщина постарела и похудела, но чувствовала себя не подавленной, а разъяренной и готовой действовать. Группа активистов организовала в социальных сетях массовую общенациональную акцию протеста. План предусматривал день тотальной забастовки всех женщин: никто не пойдет на работу, не будет заниматься домашним хозяйством – все выйдут на улицу, чтобы протестовать против убийств женщин. Эдувихис уже мобилизовала своих подруг и коллег.

– Это война против женщин. Нас безнаказанно пытают, насилуют и убивают. Хватит! – кричала бабушка.

Они вместе поехали к «дому ужаса». На машине с дипломатическими номерами им удалось миновать кордоны безопасности и приблизиться к зданию. Это был добротный дом на окраине города, с большим прилегающим участком. Эдувихис сказала, что дело не ограничивается старыми преступлениями, как заявляет правительство, – большинство женщин убиты недавно.

– Они заслуживают справедливости, как и тысячи других женщин и девочек, которых безнаказанно убивают.

– Надеемся, Марисоль среди них не было, – проговорила Селена.

– Никто не избавит меня от мысли, что Карлос Гомес убил мою невестку. Он уже пытался. Даже если ее не найдут в этом дворе, я все равно уверена, что ее больше нет на свете, – решительно сказала Эдувихис.

– Если она не появится, положение Аниты окажется неопределенным, – вмешался Фрэнк.

– Я молюсь, чтобы моя внучка снова увидела мать, но еще я молюсь, чтобы она осталась с тетей на севере – если Марисоль умерла. Что я могу дать ей здесь? Любовь, и ничего больше. Я не могу ее защитить, дать хорошее образование, вернуть зрение. Что с ней будет?

– Мы сделаем все возможное, чтобы ей помочь, Эдувихис.