– Моя девочка… Вот уже несколько месяцев я ничего о ней не знаю – где она? – спросила женщина с дрожью в голосе.

– С ней все хорошо, сеньора, она в Аризоне, в Соединенных Штатах, – отвечала Селена.

– Вы ее видели?

– Да, совсем недавно. Я вам привезла фотографии.

– Как я по ней скучаю!

– И она скучает по вам. Анита обожает свою Титу Эду.

Эдувихис пригласила их присесть, предложила «колу-шампань» – апельсиновую газировку, разлила ее по пластиковым стаканчикам. Лола предупреждала, чтобы они не пили воды: в этот квартал ее привозят на грузовиках раз в неделю и она не всегда чистая. На кухне возле порога стояли два бидона. Дом был блочный, квадратный, очень простой, всюду чистота и порядок, линолеум на полу, москитные сетки на окнах, открытых для проветривания.

– Аните исполнится восемь лет, она встретит свой день рождения без мамы, без бабушки, одна-одинешенька… Мне от этого так больно, просто нож острый в сердце, – расплакалась Эдувихис.

– Мы его отпразднуем, не переживайте. Даже пиньяту приготовим. Я уже выяснила, какой она хочет подарок: что-нибудь, чтобы слушать музыку. Фрэнк ей купит.

– Ей понравится. Анита знает все модные песенки. У нее очень хороший слух, она попадает в тон, это ее развлекало после аварии, пока она не вернулась в школу. Там ее учили играть на гитаре. Вы слышали, как она поет?

– Еще нет, сеньора, но, раз уж мы об этом заговорили, я позабочусь, чтобы вокруг Аниты было много музыки. Мы будем петь и танцевать вместе, – заверила ее Селена.

– Анита – девочка особенная, сызмальства такой была. В три года уже разговаривала, как взрослая. В пять лет я научила ее читать. Всегда такая прилежная, занималась сама, за ней и присматривать не нужно было. А как заботилась о сестренке! Говорила, что, когда мамы нету дома, она будет мамой Клаудии, ведь она старшая. А после аварии стала серьезной, уже не смеялась, как раньше.

– Что это была за авария, сеньора? – спросила Селена.

– Лобовое столкновение. Грузовик врезался в школьный автобус.

– Мне так жаль…

– Нам давно уже не везет. Теперь и Марисоль пропала! Вы не догадываетесь, где она? Мне она звонила три месяца назад, с тех пор я о ней ничего не знаю.

– Из-за нее мы и приехали, сеньора, – проговорил Фрэнк.

Бабушка извинилась, что ей больше нечего предложить, но, если гости останутся на обед, она быстро сбегает на рынок. Рассказала, что Рутилио, старший сын, был ей ближе всех: всегда такой ответственный, он заменил семье отца, когда тот заболел; никаких вредных привычек – не пил, не дрался, не гулял с женщинами, жил только ради дочек и Марисоль; они долго встречались и поженились, когда она забеременела. Рутилио почти и не успел узнать Клаудию – он погиб, когда девочке исполнилось всего три месяца. Он работал на фабрике строительных материалов, и по необъяснимой случайности его залило свежим цементом. Вовремя вытащить его не смогли. Эдувихис подозревала, что ее сына убили, ведь ему угрожали, он был профсоюзный активист, поднимал шум, сплачивал рабочих.

– Кто ему угрожал? – спросил Фрэнк на своем школьном испанском.

– Какие-то громилы, нанятые дирекцией, но ведь ничего не докажешь.

– Может быть, члены банды? – предположила Селена.

– К бандам Рутилио никакого отношения не имел. И потом, бандиты убивают напоказ, чтобы запугать людей, а угрожать и устраивать несчастные случаи не в их духе.

* * *

Фрэнк и Селена просидели у Эдувихис несколько часов; та все-таки настояла на своем и купила курицу – домашнюю, не с птицефабрики, ведь они особые гости. Обед состоял из густого куриного супа с зеленью, который варился, пока они рассматривали фотографии, листали тетради, в которых Анита делала домашние задания до аварии, повредившей ей зрение, изучали две почтовые открытки, присланные Марисоль по дороге на север.