Прошло более четырех лет с тех пор, как они вместе с небольшой группой высадились со «Спидуэлла» на побережье Патагонии, чтобы пополнить запасы продовольствия, но так и не смогли вернуться на корабль. Балкли и другие выжившие на борту лодки рассказали свою версию случившегося: бурное море и сломанный руль не позволили подойти к берегу. После того как команда Балкли отправила на берег бочку с оружием и боеприпасами и записку с объяснением, Моррис и его спутники, видя, как уплывает «Спидуэлл», опустились на колени. Позже Моррис назвал дезертирство товарищей «актом величайшей жестокости». В ту пору в группу Морриса входили еще семь человек. Они были потерпевшими кораблекрушение уже восемь месяцев, а в тот момент, как писал Моррис, оказались в «дикой пустынной части мира, измотанные, больные и лишенные провизии».

Четверо из них погибли, но Моррис и трое других цеплялись за жизнь. Они попытались добраться до Буэнос-Айреса, расположенного в нескольких сотнях километров к северу, но в изнеможении сдались. Однажды после восьми месяцев блужданий в глуши Моррис увидел скачущих к нему всадников: «Я не представлял себе ничего, кроме приближающейся смерти, и готовился встретить ее со всей решимостью, на которую был способен». Вместо нападения его тепло встретила группа патагонцев. «Эти люди отнеслись к нам очень гуманно: зарезали для нас лошадь, разожгли костер и зажарили ее часть, – вспоминал Моррис. – Они дали каждому из нас по куску старого одеяла прикрыть наготу».

Потерпевших кораблекрушение переводили из одной деревни в другую, часто они месяцами оставались на одном месте. А в мае 1744 года, через два с половиной года после того, как их бросил «Спидуэлл», трое моряков благополучно добрались до столицы – только для того, чтобы испанцы взяли их в плен. Под стражей их продержали более года. Наконец испанцы позволили бедолагам вернуться домой и в качестве пленных перевезли в Испанию на 66-пушечном военном корабле под командованием дона Хосе Писарро, офицера, некогда преследовавшего эскадру Ансона. Помимо экипажа из почти пятисот человек, на борту находились одиннадцать туземцев, в том числе вождь Орельяна, которого продали в рабство и заставили работать на корабле.

Сохранилось очень мало свидетельств, подробно описывающих жизнь обращенных в рабство людей, а те, что есть, искажены восприятием европейцев. Согласно наиболее подробному рассказу, основанному на показаниях очевидца Морриса и его товарищей по несчастью, туземцы происходили из племени, обитавшего в непосредственной близости от Буэнос-Айреса, которое долгое время сопротивлялось колонизации. Примерно за три месяца до возращения Писарро на родину туземцев захватили испанские солдаты. На корабле их, как сказано в отчете, «варварски третировали».

Однажды Орельяне приказали взобраться на мачту. Когда он отказался, офицер избивал его до тех пор, пока тот не потерял сознание от кропотери. В отчете говорилось, что офицеры неоднократно избивали вождя и его людей «самым жестоким образом, по малейшему поводу и часто только для того, чтобы продемонстрировать свое превосходство».

На третью ночь плавания Моррис был внизу, когда услышал шум, доносившийся с палубы. Один из его товарищей подумал, что это упала мачта, и бросился вверх по лестнице. Когда он вышел, кто-то ударил его по затылку, и он упал, ударившись о палубу. Затем рядом с ним упало тело – это был мертвый испанский солдат. По кораблю пронеслись крики: «Мятеж! Мятеж!»

Моррис тоже поднялся на палубу и был поражен увиденным: Орельяна и десять его соплеменников штурмовали квартердек. Они были в значительном меньшинстве, и у них не было ни мушкетов, ни пистолетов – лишь несколько подобранных ножей и несколько пращей из деревяшек и шнуров.