|
В 1764 году его назначили главой кругосветной экспедиции, и один из его приказов был смотреть в оба на тот маловероятный случай, если кто-либо из потерпевших кораблекрушение на «Вейджере» выжил на берегах Патагонии. Он завершил плавание, не потеряв ни одного корабля, но куда бы он ни шел в море, его преследовали ужасные бури. Его прозвали Джек Непогода. Морской биограф XVIII века писал, что Байрон имел «всеобщую и справедливо приобретенную репутацию храброго и превосходного офицера, но человека крайне неудачливого». Тем не менее в замкнутом деревянном мире он, казалось, нашел то, чего так жаждал, – чувство товарищества. Его высоко ценили за то, что один офицер назвал нежностью и заботой о своих людях.
Связанный военно-морскими традициями, Байрон хранил молчание о деле «Вейджера», нося в себе мучительные воспоминания: как его друг Козенс после выстрела схватил его за руку, как зарезали и съели найденную им собаку и как кое-кто из его товарищей в качестве последнего средства прибегнул к каннибализму. В 1768 году, спустя два десятилетия после военного трибунала – и долгое время после смерти Чипа, – Байрон наконец опубликовал собственную версию событий. Она называлась «Повествованье достопочтенного Джона Байрона… содержащее отчет о великих бедствиях, перенесенных им самим и его товарищами на побережье Патагонии с 1740 года до их прибытия в Англию в 1746 году». Поскольку Чипа уже не было в живых, он мог откровенно рассказать об опасно «опрометчивом и необдуманном» поведении своего бывшего капитана. Лейтенант морской пехоты Гамильтон, который продолжал яростно защищать поведение Чипа, обвинил Байрона в «огромной несправедливости» по отношению к памяти капитана. Книга получила высокую оценку критиков. Один из них назвал ее «простой, интересной, трогательной и романтичной». Хотя этот труд так и не получил широкой славы, она очаровала внука Байрона. В «Дон Жуане» поэт писал: Также однажды он написал: Адмирал Джордж Ансон одержал еще больше морских побед. Во время войны за австрийское наследство он захватил французский флот. И все же наибольшее влияние он оказал не как командир, а как администратор. На протяжении двух десятилетий работая в Совете Адмиралтейства, он помог реформировать военно-морской флот, решив немало проблем, которые вызвали так много бедствий во время Войны за ухо Дженкинса. Изменения включали профессионализацию службы и создание постоянного корпуса морской пехоты под контролем Адмиралтейства, что позволило избежать отправки в море инвалидов и той невразумительной структуры командования, которая способствовала беспорядкам на острове Вейджер. Ансона провозгласили «отцом британского военно-морского флота». В его честь были названы улицы и города, в том числе округ Ансон в Южной Каролине. Джон Байрон назвал своего второго сына Джорджем Ансоном Байроном. С течением десятилетий слава старого коммодора Байрона начала угасать, затмеваемая последующими поколениями командиров, такими как Джеймс Кук и Горацио Нельсон, у которых были собственные мифологические морские нарративы. «Центурион» списали и разобрали на части, и в 1769 году его пятиметровое носовое украшение – деревянную львиную голову – подарили герцогу Ричмонду. Тот приказал установить ее на пьедестале и снабдить табличкой, гласившей: Позднее голову по приказу короля перевезли в Гринвичскую больницу в Лондоне. Ее поместили перед палатой для моряков, названной в честь Ансона. В течение следующего столетия значение артефакта померкло, и его в конце концов выбросили в сарай, где он и сгнил. Сага о «Вейджере» привлекала одного великого рассказчика морских историй. В своем романе 1850 года «Белый бушлат, или Мир военного корабля» Герман Мелвилл отмечает, что «замечательные и наиболее интересные рассказы» о страданиях потерпевших кораблекрушение – «это самое подходящее чтение в бурную мартовскую ночь, когда ветер стучит оконными рамами, а дым из труб прибивает к мостовой, пузырящейся от дождя». |
