* * *

Байрон, Балкли и Кэмпбелл размахивали шляпами, подзывая кавескаров ближе. Экспедиция Ансона получила от британского правителя покровительственный манифест, который следовало зачитывать всем встретившимся в путешествии туземцам. Аборигенов предлагалось спасти от якобы развращающих условий и помочь создать правительство, чтобы они стали «счастливыми людьми». Тем не менее потерпевшие кораблекрушение поняли, что те самые люди, которых англичане почитали «дикарями», могут владеть ключом к их спасению.

Кавескары подойти не решались. Пусть они никогда не видели европейцев, но, скорее всего, были наслышаны о жестоком завоевании испанцами других коренных народов на севере и знали о кровожадности приплывших на кораблях бледнолицых. Магеллан и его банда конкистадоров – первые достигшие Патагонии европейцы – подарками заманили двух молодых жителей одной из местных общин так называемых великанов на свой корабль, а потом заковали их в кандалы. «Увидев, как по засову оков, заклепывая его, чтобы не открылся, принялись бить молотком, эти великаны испугались», – писал хронист Магеллана. Испанцы хвастались, что обратили одного из них в христианство и окрестили Павлом, точно какие-то искупители. Оба заложника вскоре умерли от болезни. Позже, в XIX веке, немецкий купец похитил нескольких кавескаров и как «дикарей в естественном состоянии» выставил в парижском зоопарке, собрав полмиллиона зрителей.

Байрон и его товарищи пытались убедить кавескаров, что не причинят им вреда, демонстрируя то, что Байрон называл «знаками дружелюбия». Когда море заливал дождь, гребцы подходили ближе, рычали собаки, гудел ветер. Обе стороны пытались общаться, но тщетно: «Они не знали ни слова ни на одном языке, который мы когда-либо слышали», – вспоминал Байрон.

Трое британцев подняли спасенные с затонувшего корабля тюки ткани и предложили их в подарок. Кавескары взяли подношение. Знаками их уговорили сойти на берег. Аборигены вытащили каноэ на пляж и настороженно отправились за Байроном и Кэмпбеллом в маленькую деревню причудливых убежищ. Наконец их привели к капитану Чипу, который явно расквартировался в жилище кавескаров.

* * *

Чип церемонно приветствовал аборигенов. Они были его первейшей и, возможно, единственной надеждой найти пропитание. Вдобавок эти дикари наверняка знали, где находятся враждебные испанские поселения и как можно выбраться с этого проклятого острова. Капитан подарил каждому из мужчин матросскую шапочку и красный солдатский мундир. Хотя особого интереса к ношению подобной одежды аборигены не проявляли, снимая ее всякий раз, когда кто-то ее на них надевал, красный цвет они оценили. (Кавескары часто красили свою кожу красным пигментом, приготовленным из обожженной земли.) Капитан Чип также дал им зеркало. «Новинка произвела на них странное впечатление, – писал Байрон. – Смотрящий не мог себе представить, что видит отражение своего лица, думая, что это лицо кого-то прячущегося сзади, поэтому он обходил зеркало, чтобы узнать, кто там». Кэмпбелл отметил, что кавескары вели себя «чрезвычайно вежливо», а капитан Чип «обращался с ними с великой учтивостью».

Вскоре кавескары вновь отправились в море – каноэ становились все меньше, пока наконец не превратились в маленькие точки, испускающие синеватый дым. Чип не знал, увидит ли аборигенов снова. Однако на третий день они вернулись, теперь прихватив с собой удивительное количество еды, в том числе трех овец.

Достать овцу явно стоило немалых усилий. Кавескары, как известно, баранину не ели, животных они, скорее всего, раздобыли, торгуя с другой группой туземцев, контактировавшей с испанцами в нескольких сотнях километров к северу. Вдобавок кавескары привезли потерпевшим кораблекрушение то, что Балкли назвал «самыми большими и лучшими мидиями, которые я когда-либо видел или пробовал».