В будущем поэт лорд Байрон, опираясь на повествование своего деда, писал в «Дон Жуане»:

Меньше чем за месяц команда, шестеренки «деревянного мира», рассыпалась и превратилась в кучки обезумевших от голода дикарей, враждующих друг с другом. Первым откололся Митчелл. Его банда из девяти разбойников основала свою базу и теперь рыскала в поисках пропитания. Возможно, для команды «Вейджера» было даже лучше, что ренегаты покинули лагерь. Однако теперь они были вооружены и «бродили, где им вздумается», как выразился Кэмпбелл. Остальные моряки опасались, что, блуждая по лесам, такие люди могут совершить набег на главное поселение, утащив транспортные лодки или провизию.

Один из моряков исчез – в поисках пропитания он отправился на гору Несчастья и не вернулся. Вскоре поисковая группа обнаружила тело пропавшего в кустах. Байрон писал, что бедняге «нанесли множественные ножевые ранения и ужасно изуродовали», а его жалкие съестные припасы, очевидно, украли. Байрон подозревал, что Митчелл совершил «не меньше двух убийств после потери нашего корабля». Изуродованное тело стало настоящим потрясением: получается, кто-то из команды готов пойти на все, лишь бы выжить. Вопреки старой морской традиции – похоронить умершего со всеми почестями (Байрон писал о распространенном поверье: «…духи умерших не найдут покоя до тех пор, пока их тела не предадут земле. Иначе они не перестанут преследовать и тревожить тех, кто пренебрег этим долгом по отношению к усопшим») – изуродованного бедолагу так и не погребли.

Разногласия нарастали и среди моряков в поселении. Многие из них, включая боцмана Джона Кинга, открыто выражали презрение к капитану Чипу. Они заявляли, что капитан упрям, тщеславен, затащил их в эту дыру и теперь собирается сгноить. С какой стати он отдает приказы и решает, сколько им положено еды? Какой он, к черту, капитан, если нет ни корабля, ни Адмиралтейства, ни правительства? Сохранивший верность Чипу гардемарин Кэмпбелл сетовал на то, что многие люди «постоянно возмущались капитаном и угрожали поддерживавшим его старшинам».

Чип надеялся, что сможет положиться на капитана морской пехоты Роберта Пембертона. Его солдаты, думал капитан, помогут подавить любые беспорядки. Однако Пембертон сколотил собственный лагерь – хотя его люди и жили вместе с остальными моряками, власти над солдатами Чип не имел. Формально морские пехотинцы служили в армии, поэтому теперь, когда они вернулись на сушу, Пембертон заявил о своей единоличной власти над ними. Над хижиной Пембертона развевался рваный флаг – еще один символ неподчинения. Кэмпбелл зафиксировал, что команда «Вейджера» погружалась в «состояние анархии» и междоусобиц. И «совершенно неясно, какие могли быть последствия» все накаляющейся обстановки.

Байрон, уклоняясь от того, что он назвал кликами, перебрался на окраину деревни. «Не сочувствуя ни одной из сторон, я построил маленькую хижину, где мне одному вполне хватало места», – написал он.

Кораблекрушение сломало старые иерархии – и теперь на их месте неизбежно вырастали новые. Холод, голод, распри «действительно способны отбить у человека волю к жизни», как точно подметил Балкли. Однако ему самому, казалось, все нипочем. Он следил за своим убежищем и фанатично добывал пропитание: охотился на птиц, соскребал со скал водоросли, выуживал из обломков все, что мог. Следуя приказу капитана, он сдавал всю съестную добычу в складскую палатку, однако доски, инструменты, обувь, полоски ткани оставлял себе. Деньги на острове не стоили ничего, но эти вещи Балкли обменивал на другие предметы первой необходимости и раздавал нуждающимся. Он также устроил тайник с оружием и боеприпасами.

Каждое утро Балкли, не теряя бдительности, выходил из своей усадьбы.