|
Он увидел своих гардемаринов, Байрона, Кэмпбелла и Исаака Морриса. Там был штурман Кларк, следивший за тем, чтобы его сын был в безопасности. Там были казначей Харви, кок Маклин, боцман Кинг и матросы Джон Дак и Джон Джонс. В общей сложности пятьдесят девять человек втиснулись в баркас, двенадцать – в катер и десять – в барку. Балкли писал: «Мы так тесно прижаты друг к другу из-за нехватки места, что худшая британская тюрьма казалась дворцом по сравнению с нашим нынешним положением».
Некоторые высказали Чипу то, что он назвал «предельной наглостью и бесчеловечностью». Они заявили ему, что он никогда больше не увидит ни англичан, ни кого-либо еще, кроме нескольких оставшихся на острове, с которыми он наверняка и умрет. Балкли подошел к нему, и Чип уставился на своего узурпатора. Свергнутый капитан знал, что каждому из них предстояло новое мучительное испытание, и, возможно, узнавал в Балкли частичку себя – гордое честолюбие, отчаянную жестокость и остатки доброты. Он протянул руку и пожелал ему счастливого пути. Балкли записал в дневнике: «Это был последний раз, когда я видел несчастного капитана Чипа». В одиннадцать утра, когда Балкли занял место командира на «Спидуэлле», лодки отчалили от берега и двинулись в залив Чипа, команды подняли паруса и взялись за весла, чтобы преодолеть полосу грохочущего прибоя. Чип попросил Балкли об одном одолжении: если он и его группа доберутся до Великобритании, передать всю историю того, что произошло, включая сторону Чипа. Но, когда лодки скрылись из виду, Чип понял, что остров, вероятно, станет местом, где он и его история будут похоронены навсегда.
Часть четвертая Избавление
Глава семнадцатая Выбор Байрона
Лодки вышли в море. Джон Байрон не мог оторвать взор от капитана Чипа, одиноко стоящего на берегу в тумане. «Я все время был в неведении относительно того, какой оборот примет это дело», – в глубине души Байрон был убежден, что Чипа возьмут в плавание, хотя бы как заключенного. Но вот он – призрачная фигурка, без исправной лодки, почти без пищи… Капитан обречен на гибель. Поначалу Байрону казалось, что он сделал правильный выбор: конечно, отказ от выполнения боевой задачи и возвращение домой могли поставить крест на его военно-морской карьере, но спасали ему жизнь. Однако вовлечение капитана Чипа все меняло. Оставление в беде своего беспомощного командира – сколь бы порочен и тираничен тот ни был – грозило разрушением романтического образа самого себя, за который Байрон отчаянно цеплялся. Продолжая наблюдать за Чипом издалека, он и еще несколько человек трижды поприветствовали своего старого капитана криками «ура». Постепенно Чип скрылся из виду. Теперь Байрон не мог повернуть назад. Не успела жалкая флотилия отойти от острова Вейджер, как налетел шквал, словно наказание за их грехи. Следом раздались страшный треск и скрежет – самодельная фок-мачта раскололась и теперь раскачивалась. Морякам срочно пришлось искать убежище в лагуне другого острова, к западу от залива Чипа. Флотилия прошла едва ли морскую милю. На следующий день Балкли попросил добровольцев вернуться на барке на остров Вейджер и забрать выброшенную брезентовую палатку на случай, если им впоследствии понадобится дополнительная парусина. И в этом Байрон внезапно увидел шанс. Он вызвался пойти с группой, как и гардемарин Кэмпбелл, и в тот же день они с восемью другими моряками отправились в путь. Кэмпбелл разделял опасения Байрона, и, пока двух молодых гардемаринов швыряло из стороны в сторону и обдавало брызгами, они принялись сговариваться. Байрон считал, что, если они хотят избежать пятна позора, надо вернуться к Чипу. Кэмпбелл согласился, пробормотав, что сейчас самое время. Надеясь уйти с баркой, заговорщики попытались завербовать других людей на борту, в том числе нескольких бывших сторонников Чипа. |
