Кто-то вошел в калитку. Она быстро повернулась. Это не был Жан. Где он мог быть? Куда, в конце концов, он ушел? Взрослые мужчины и маленькие мальчики, как они похожи! Ей часто приходилось видеть, как Карл выскакивал из комнаты, покраснев и рассердившись из-за того, что над ним смеялись. Она видела лицо Жана, такое злое и расстроенное, и все только потому, что она назвала его ребенком. Но это было верно. Наступало время чая. Такой радостью было всегда пить чай вместе. Неужели он еще продолжает сердиться? Она поднялась в свою комнату и надела одно из его любимых платьев. Достала коробку его любимых папирос. Чай был подан в гостиной. Наконец, налила себе чашку чая. Был уже шестой час. Нежность постепенно уступала место чувству собственного достоинства. Он не имел права так с ней обращаться. Она решила отправиться в деревню.

Она медленно шла по маленькой улице, вымощенной булыжником, направляясь к внушительному зданию почты, в котором могла бы поместиться без затруднения вся остальная часть деревни. Она купила несколько марок и открыток. Почтальон как раз принимал вечернюю почту. Он передал ей с улыбкой письма. Это были письма от Ванды, Карла, няни, управляющего и три письма для Жана. Одно из них она узнала по тонкой бумаге; оно было от агентства печати; другое, написанное оригинальным почерком, явно пропутешествовало по всем прежним квартирам Жана. Вернуться домой или пройтись до Фленсбурга? Она решила прогуляться.

Дорога была совсем гладкая, окаймленная высокими деревьями. С правой стороны тянулась миниатюрная железная дорога. С шумом пронесся поезд. По другую сторону дороги рос белый и розовый клевер. Она встала на колени и нарвала цветов. Все-таки жизнь божественно хороша, и примирение после ссоры будет чудесным… На ее губах появилась усмешка. Как, однако, Жан вспыльчив и порывист! Она повернула за угол. Три человека шли ей навстречу. Солнце мешало ей разглядеть их, и она прикрыла глаза рукой. Одним из идущих был Жан, она сразу узнала его слегка раскачивавшуюся походку, характерную линию плеч и приподнятый кверху подбородок. С кем он мог быть? Он помахал ей рукой. Ирэн ответила. Это, вероятно, были случайные попутчики. Они подошли ближе; Ирэн узнала Поля и Эльгу Гаммерштейн. Сердце у нее сжалось. Значит, Жан был все время с ними.

– Ты разыскивала беглеца? – весело крикнула ей Эльга.

– Я собирала клевер, – ответила Ирэн, – понюхайте, как чудесно пахнет.

Жан быстро подошел к ней, нагнулся к цветам, и Ирэн почувствовала, что его губы коснулись ее руки. Неожиданная радость наполнила ее сердце. Что значила в сравнении с этим Эльга и ее жалкий флирт? Пусть себе флиртует с Жаном, если это ей нравится. Она взяла Жана под руку, и дрожь прошла по ее телу, когда он прижал ее руку к себе. Все опять стало хорошо.

– Ты разве не интересовалась, куда исчез твой гений? – спросила Эльга.

Ирэн засмеялась.

– Ты его, бедняжку, все время бранишь?

– О, вовсе нет. Я провела весь день в гамаке и страшно хотела тебя видеть, – прошептала она Жану.

Рука ее крепко сжала его руку.

– Ваш муж обещал, что вы оба приедете обедать к нам на яхту, – сказал Поль.

– Я покорная жена, – ответила Ирэн с улыбкой. – Мерси. В котором часу вы обедаете?

– Мы пошлем за вами лодку в восемь, если это вам удобно. Жан Виктуар нам поиграет. Вы обещали мне, – обратилась Эльга к Жану.

Ирэн почувствовала острую боль: Жан Виктуар уже обещал ей сыграть!

Жан смеялся, рассказывая смешную историю, которую он прочитал в какой-то газете.

«Какая я глупая! – подумала Ирэн. – Конечно, он, бедненький, в восторге от них, потому что они носятся с ним. Всегда приятно, когда нравишься людям».