– И такое возможно, – Старейшина склонил голову, потеребил четки, словно формулировал окончательное решение. – Мнение клана должен высказывать Глава Рода. Как скажешь, Олежка, так и поступим.

– Можно не торопиться? – недовольно пробурчал Олег Семенович. – Я бы хотел узнать, о чем Брюс будет разговаривать с Викентием, прежде чем вынести свое суждение.

– Тогда я поехал, – отчего то повеселел старик. – Если допустят меня к Александру Яковлевичу, постараюсь выжать из него секреты по максимуму. А вы думайте, дети, думайте хорошенько, пока головы на плечах. Каждый неверный шаг приближает нас к конфликту с Мстиславскими.

Оставив сына и внуков размышлять о судьбе рода в своем кабинете, Старейшина с ухмылкой на морщинистом лице спустился в гостиную, и дав горничной указания по дому, вышел на крыльцо. Бронированный внедорожник, пофыркивая от нетерпения, стоял в полной готовности сорваться с места. Семен Игоревич разглядел за стеклом мальчишку, сосредоточенного и слегка настороженного. Снова усмехнулся. Он то уже знал, как поступить с Викентием, точнее, разрешить непростой вопрос с его будущим. Но последнее слово остается за Главой Рода, как исстари заведено в семье Булгаковых. Старейшина лишь подставляет плечо, а где надо – наносит невидимые для врага удара или болезненные уколы, однако вся мера ответственности лежит на вожаке.

– Хочешь перейти под крыло императора? – поинтересовался Старейшина, тяжело примостившись рядом со мной, не забыв прежде всего поднять плексигласовую перегородку, отсекавшую передние кресла от пассажирского места.

– Не думал пока об этом, – я насторожился. К чему бы этот вопрос? – А что, появились какие то варианты?

– Нет. Пока не появились. С нетерпением жду твоей встречи с Брюсом. Ты должен знать, что он является приближенным императора и частенько влияет на его решения. Если цесаревич, чью дочь ты спас на стадионе, будет настаивать на переходе некоего Викентия Волховского в императорский клан, он обязательно попросит о помощи Александра Яковлевича.

Произнеся очень длинную для себя речь, Старейшина замолчал, давая мне возможность хорошенько подумать. С одной стороны, наживка очень вкусная. Мстиславские могут дать мне все, что я попрошу, взамен забирая мою свободу и право на самостоятельные решения. Равноценный ли обмен? Как сказать… Для амбициозных проектов требуется маневренность, которой мне не видать, если соглашусь. Приставят к Лидии в качестве личника, чтобы ограждать ее от всевозможных неприятностей. А она взбалмошная девчонка, умеющая добиваться своей цели различными путями, часть которых не гарантирует спокойной жизни. Вот если бы была гарантия, что однажды я женюсь на ней…

Вторая сторона подобного обмена мне не нравится. Ведь теперь, когда я обрел родителей (пусть пока они об этом и не знают), уходить в клан Мстиславских сродни предательству. Как бы из за меня не началась серьезная война. И я не утрирую. Разрушитель – очень сложный магический механизм, чтобы запросто от него отделаться одной пулей в лоб. За такой ресурс не жалко стереть с лица земли хоть всю губернию. Ликвидировать антимага можно в любой момент, но до него еще надо добраться. Мамоновы – я уверен – пойдут на конфликт без колебаний.

– Но ведь у меня есть родители, – я решился запустить пробный шар. Этот момент наступит рано или поздно, как ни крути, и пусть Старейшина узнает первым. Зато будет ясно, останусь жить после такого заявления, или мне открутят таки голову.

К моему удивлению, старик молчал, но тяжесть его молчания спирала дыхание, давила на плечи. Как то не по себе стало.

– Я знаю, что тебе сказала княгиня Гусарова, – наконец, соизволил прервать тишину дед Семен. – Ты поверил, что она твоя родная мать?

– Почему я должен не верить человеку, искреннему в своих чувствах? – я пожал плечами, недоумевая, откуда вредному старику известно про наш разговор.