– Они нас испугались куда больше, – пожала плечами Тириска. – Я не встретила ни одного, да и я была осторожной. Просто не в моей натуре пылиться без дела. – Она зачем-то покрутила руками, словно наматывала на них пряжу, и Рина поняла, что это имитация переднего колеса – одна из мопедных привычек, которые остались с Тириской.

– Ух ты! Да тут вполне жить можно! – Альберт заглянул в фургон и заодно помог велосипеду забраться внутрь.

Тириска широко улыбнулась, отчего ее щеки стали еще круглее.

– Топливо только никудышное, – посетовала она. – Вода водой. Даже в кудесничьих тарах плохо сохранилось. Придется заливать побольше. Эй, кудесник, ты пописал там? – обратилась она к Кёрфину, которого все еще не было видно. – Или у тебя с этим какие-то проблемы?

– У меня с этим никаких проблем! – Он тут же выскочил из-за кузова. Из ворота его рубашки все еще торчала веточка полыни, но приглаженные пятерней волосы выглядели немного опрятней, хотя с такой щетиной шансов произвести на даму благородное впечатление у него не было.

– Он в нее влип, – констатировал Альберт, запрыгнув на сиденье рядом с Риной. – Вот прям с разбегу влип. Но у него ничего не выйдет.

– Может, и выйдет, – возразила она, вспомнив, что недавно кудесник выглядел вполне мужественно в ее глазах.

– Думаешь?

– Угу.

– Тогда двинься к окну, а он пускай сядет рядом с ней, – шепнул Альберт.

– Он воняет, – возразила Рина.

Больше они не успели ничего обсудить, потому что Тириска вернулась в машину. Кёрфин тоже забрался с другой стороны и сразу опустил оконное стекло.

– Ну что, Виндеры, едем в Дитромей, пока колдунья не объявилась?

Рина ощутила с двух сторон выжидающие взгляды и, подумав, ответила:

– Хотелось бы предупредить Нинель с Миколашкой о кабанах и забрать некоторые свои вещи, но не то чтобы у нас было на это время. И вряд ли мы найдем Проводника, чтобы передал им новости. Будем надеяться, что они справятся сами.

– Тогда в Дитромей, – кивнула Тириска. – Нужно опередить эту забинтованную кочергу.

Кабину наполнил смех, слегка приглушенный шумом двигателя. Завоняло бензином, и полынный дух Кёрфина оказался даже немного кстати.

– Как хорошо-о-о! – Альберт откинулся на спинку кресла. – В машине чувствую себя так, будто вернулся в цивилизацию! Вот теперь жить можно! Хотя жалко все-таки, что не экскаватор… Но там всего одно сиденье!

Тириска запела одну из своих странных песен и, крутанув руль, выехала на дорогу.

– Я пока не понимаю всей сути нашей заварушки, – призналась она. – Так что вы уж меня просветите, ладно?

Рине пришлось снова примерить на себя роль рассказчицы и обрисовать новой знакомой картину происходящего, правда, с выдранным из него листком про иллюзорный мир, продолжавший тревожить Рину, как больной заусенец, каждый раз, когда она задевала его в мыслях.

Альберт словно боялся, что она сболтнет лишнего, и ближе к концу стал все чаще встревать с подробностями. В итоге Рина дала закончить историю ему, а себе позволила отдохнуть и погрузиться в полудрему.

Меловые скалы на севере постепенно перешли в голую степь, которая вскоре заволнилась холмами, рассеклась швами рек и ощетинилась хвойным лесом, наполовину лысым в болотах. Иногда в воздухе пахло морозом, через который не пробивались никакие другие запахи, но потом пригревало солнце, и почва оттаивала. Снова тянуло влажной травой и грибами вдоль посадок.