|
– Она рассчитана на работу с волнами начиная с метровой длины, а не с десяти – или пятнадцатиметровой, как у Янского. – Хорошо. Но ты пробовал самую большую из доступных длин? – Нет. Меня интересуют более короткие волны, на них должно быть больше источников. – А ты мог бы настроить приемник на волну длиной, допустим, в метр? – Конечно, – Ребер шагнул к прибору и крутанул ручку настройки. – Похоже, ты поверил в то, что голос небесной радиостанции прозвучит именно сегодня. – Честно говоря, да. – Карл отпил из стакана. – А я уже ни во что не верю. И к тому же стрелка лежит на нуле, словно приклеенная. – А что она показывает? – с интересом спросил немец. – Напряжение на контуре приемника. Фактически именно изменения этого напряжения, только преобразованные, мы слышим, когда из динамика доносятся звуки музыки. Но в моем случае удобнее отслеживать отклонения стрелки. – Значит, услышать ничего не получится? – расстроился Карл. – Жаль. А как таинственно и прекрасно было бы услышать небесный голос! – Там нечего слушать, – буркнул Ребер. – Обычные помехи. Шум. Ничего интересного. Карл вздохнул и сделал еще глоток виски. Глаза его горели мечтательным огнем. Он покачал головой. – Очень жаль. А я почему-то думал, что звезды выдают в эфир прекрасную музыку, напоминающую струнный оркестр. – Чушь! – Ребер снова поднялся, принес еще льда. – Да, – вспомнил Карл. – У меня есть неплохая сигара для тебя! – Сигара? – Ребер взмахнул бровями и затушил остаток сигареты в пепельнице. – Сигара – это хорошо. Взяв презент из рук немца, Ребер снова занял свое место, откусил кончик сигары и поджег ее. К потолку потянулась лента сизого дыма. – Завтра я уеду, – негромко произнес немец. – Уже взял билет на пароход. Так что наша вечеринка прощальная. – Значит, тебе так и не улыбнулось великое американское счастье? – сочувственно произнес Ребер. – Ты ведь нашел неплохую работу, кажется? Неужели из-за Лизы ты собираешься бросить карьеру и уехать? Куда? В старую скучную Европу? Говорят, в Германии сейчас неспокойно. – Это старая история, – сказал Карл, поигрывая полупустым стаканом. – Скажи, ты веришь в колдовство? – Я – радиофизик! – вздернул брови Ребер. – В небе нет ничего, кроме света звезд и радиоволн. – Тогда я расскажу тебе странную историю, – усмехнулся немец. – О любопытстве. – Это правдивая история? – оживился радиофизик. – О да! Это очень правдивая история. Мне было пятнадцать лет, когда недалеко от нашего городка расположился цыганский табор. Там был настоящий живой медведь. Он сидел на цепи. А иногда его выводили потанцевать. Стекались зеваки, и цыгане собирали с них деньги. Мы с друзьями не могли удержаться от любопытства и тоже пошли взглянуть на него. Однако, едва мы присоединились к толпе, молодая цыганка, невесть откуда появившаяся, схватила меня за руку и потянула в сторону. Она выклянчила у меня все карманные деньги, выданные отцом, а потом сказала, что я рохля и мне надо подумать о том, чтобы измениться. Мол, мне следует уйти из семьи, уехать как можно дальше, научиться жить самостоятельно, а уж потом возвратиться на родину, где я смогу сделать карьеру. |
