|
Последующие дни выдались свежими, погожими и прошли, казалось, относительно спо-койно как для меня, так и для Бартолы с Маттео. Однако теперь, оглядываясь назад, я припоми-наю, что тогда случилось многое. Однажды после полудня, подойдя к самому высокому сторожевому окну в старой башне, я внимательно оглядывал все земли, которые можно было оттуда охватить глазом. Наш стражник Тори, как мы называли его, как раз собирался немного вздремнуть. – Конечно же, вы его не обнаружите, – сказал он. – О чем это ты? – поинтересовался я. – О дыме. Ни одна печная труба не дымится. – Он зевнул и прислонился к стене, сильно ссутулившись в своей старой куртке из толстой кожи, с громоздким тяжелым мечом в ножнах. – Все в порядке, – ответил он и зевнул снова. – Стало быть, или им пришлась по нраву жизнь в городе, или все перешли на сторону Франческо Сфорца против герцога Миланского. Ну и пусть себе живут, как им угодно. Если они не сумели понять, как хорошо им живется в наших краях. Я отвернулся от него и снова взглянул на простирающиеся вокруг леса и виднеющиеся внизу долины, а затем – вверх, на слегка затуманившееся синее небо. И правда, маленькие селе-ния словно застыли во времени. Однако полной уверенности в этом быть не могло – день выдался не слишком ясный. Тем не менее в самом доме действительно все было прекрасно. Оливковое масло, овощи, молоко и многие другие продукты нам в дом доставляли из окрестных деревень, но, откровенно говоря, мы в них не то чтобы очень нуждались. Поэтому, считал отец, большой беды от ухода этих крестьян с наших земель не будет. Однако пару дней спустя стало совершенно очевидно, что все домочадцы пребывают в по-стоянном напряжении, хоть никто и не признался в этом вслух. Беспокойство матери было столь сильным, что она даже прекратила свою нескончаемую жеманную болтовню. Нельзя сказать, что беседы не велись вообще, но они стали другими. В то время как души одних, казалось, раздирали мучительные внутренние конфликты, бы-ли и другие – те, кто проявлял полное безразличие к подобным настроениям. Пажи весело носи-лись по замку, стремясь услужить всем и каждому, а маленькая группа музыкантов, прибывшая к нам накануне, исполнила несколько циклов прекрасных песен в сопровождении виолы и лют-ни. Однако уговорить мать исполнить ее любимые старинные танцы не удалось. Должно быть, было уже весьма поздно, когда объявили о приходе нежданного посетителя. За исключением Бартолы и Маттео, которых я незадолго до этого проводил в спальню и оставил на попечение нашей старой няни Симонетты, никто еще не.покинул главный зал. Капитан стражи отца вошел в зал и, щелкнув каблуками, с поклоном сообщил: – Мой господин, похоже, в дом пришел человек высокого ранга, однако, как он утвержда-ет, его нельзя принимать при свете, а потому он требует, чтобы вы сами вышли к нему. Все сидевшие за столом сразу насторожились, а мать побелела от гнева и обиды. Никто и никогда еще не смел «требовать» чего-либо от моего отца. Я отчетливо видел, что капитан стражи, старый служака, много повидавший на своем веку, участвовавший в жесточайших битвах с наемниками, бродившими по всей Европе, был в тот момент насторожен и слегка взволнован. Отец молча поднялся из-за стола, но не сдвинулся с места. – Как вы соизволите поступить, мой господин? Соблаговолите ли выполнить требование гостя или прикажете мне передать этому сеньору, чтобы он немедленно покинул замок? – спро-сил капитан. – Скажи ему, что он желанный гость в моем доме, – ответил отец, – и что во имя Христа, нашего Спасителя, мы окажем ему наивысшее гостеприимство. Тон, которым он произнес это, успокаивающе подействовал на всех присутствовавших за столом, за исключением моей матери, которая пребывала в растерянности и не знала, как следу-ет поступить. |
