|
Рост таинственного незнакомца можно было назвать поистине впечатляющим. Мой отец остановился совсем рядом с ним, но, когда заговорил, его спокойный голос зву-чал очень тихо, и я не смог расслышать ни слова. А загадочный человек, в лице которого до сих пор не удавалось разглядеть ничего, кроме улыбающихся губ и белоснежных зубов, издал некое непонятное звуко-сочетание, прозвучавшее, как мне показалось, одновременно и сердито, и со-блазнительно. – Во имя Господа нашего и Спасителя немедленно убирайтесь вон из моего дома! – вне-запно выкрикнул отец. Затем молниеносным движением подался вперед и силой вытолкнул ве-ликолепного незнакомца за калитку. Я был потрясен. Но из гулкой тьмы снаружи неожиданно послышался лишь негромкий мелодичный смех, презрительный смех, – и, кажется, ему вторили другие, а затем я расслышал оглушительный грохот копыт, как если бы несколько всадников одновременно пустили лошадей вскачь. Мой отец сам захлопнул дверь, повернулся и сотворил знак Святого Креста, а затем сло-жил ладони в молитвенном жесте. – Милостивый Боже, да как они посмели! – проговорил он, обращая взгляд к небесам. И только теперь, когда отец стремительно направился в сторону башни, у подножия кото-рой я стоял, взгляд мой упал на капитана стражи, и я увидел, что тот недвижимо застыл, парали-зованный невообразимым ужасом. Как только отец вошел в полосу света от укрепленных на лестнице факелов, взгляды наши встретились и я жестом указал ему на капитана. – Примите все меры к обеспечению безопасности моего дома, – приказал, оборачиваясь к нему отец. – Обыщите его сверху донизу и укрепите все, что только можно. Нужно вызвать сол-дат и освещать двор факелами всю ночь. Ты слышишь меня? Мои люди должны охранять каж-дую башню и все крепостные стены. Исполни все немедленно. Только так мы сможем восстано-вить здесь мир и спокойствие! Не успели мы дойти до зала, в котором ужинали, как навстречу нам спустился проживав-ший в ту пору в крепости старый священник, ученый доминиканец по имени Фра Диамонте, – волосы его растрепались, сутана была наполовину расстегнута, а в руках он крепко сжимал мо-литвенник. – Что случилось, господин? – спросил он. – Во имя Господа, что происходит? – Падре, доверьтесь Богу и помолитесь со мной в церкви, – ответил отец и обратился к по-спешно приближавшемуся к нам стражнику: – Осветить церковь, зажечь все свечи, я буду мо-литься. Сделайте все как можно быстрее, и пусть мальчики спустятся вниз – сыграют что-нибудь духовное. Затем он взял за руки меня и священника. – Хочу, чтобы вы оба знали: на самом деле ничего страшного не случилось. Все это не бо-лее чем суеверные предрассудки, но любой повод, заставляющий светского человека, как я, об-ратиться к Богу, воистину благотворен. Пойдем с нами, Витторио. Вознесем молитвы наши к Богу – ты, Фра Диамонте и я. И прошу, ради матери держи себя в руках. К тому времени я уже достаточно успокоился, но мысль о грядущей ночи в освещенной церкви представлялась мне и приятной, и тревожной. Я пошел за молитвенником, требником и прочими своими книгами религиозного содержа-ния – великолепными изданиями на флорентийской веленевой бумаге, с золотым тиснением и великолепными иллюстрациями в прекрасных рамках. Выходя из своей комнаты, я увидел стоявших неподалеку родителей и услышал, обращен-ные к жене слова отца: –…Ни на мгновение не оставляй детей одних и помни о своем состоянии – пожалуйста, постарайся успокоиться. Я не потерплю панических настроений в доме. Мать положила руку на живот. Я догадался, что она снова беременна. И тут же осознал, что отец действительно чем-то встревожен. Что могло означать это «ни на мгновение не оставляй детей одних»? О чем думал в тот момент отец, чего опасался? В церкви было вполне уютно. |
