|
- Это не наше дело; бог с ним. Нечего об этом толковать. Но Дорош вовсе не был расположен молчать. Он только что перед тем сходил в погреб вместе с ключником по какому-то нужному делу и, наклонившись раза два к двум или трем бочкам, вышел оттуда чрезвычайно веселый и говорил без умолку. - Что ты хочешь? Чтобы я молчал? - сказал он. - Да она на мне самом ездила! Ей-богу, ездила! - А что, дядько, - сказал молодой овчар с пуговицами, - можно ли узнать по каким-нибудь приметам ведьму? - Нельзя, - отвечал Дорош. - Никак не узнаешь; хоть все псалтыри перечитай, то не узнаешь. - Можно, можно, Дорош. Не говори этого, - произнес прежний утешитель. - Уже бог недаром дал всякому особый обычай. Люди, знающие науку, говорят, что у ведьмы есть маленький хвостик. - Когда стара баба, то и ведьма, - сказал хладнокровно седой козак. - О, уж хороши и вы! - подхватила баба, которая подливала в то время свежих галушек в очистившийся горшок, - настоящие толстые кабаны. Старый козак, которого имя было Явтух, а прозвание Ковтун, выразил на губах своих улыбку удовольствия, заметив, что слова его задели за живое старуху; а погонщик скотины пустил такой густой смех, как будто бы два быка, ставши один против другого, замычали разом. Начавшийся разговор возбудил непреодолимое желание и любопытство философа узнать обстоятельнее про умершую сотникову дочь. И потому, желая опять навести его на прежнюю материю, обратился к соседу своему с такими словами: - Я хотел спросить, почему все это сословие, что сидит за ужином, считает панночку ведьмою? Что ж, разве она кому-нибудь причинила зло или извела кого-нибудь? - Было всякого, - отвечал один из сидевших, с лицом гладким, чрезвычайно похожим на лопату. |
