|
Так мы называли процесс «глядеть и не участвовать». «Смотрение телевизора», когда плоть подростка-зрителя переполняет жгучее желание, но естественный, первородный страх и стеснение не позволяют это желание выплеснуть из себя, может в дальнейшем по-разному сказаться на психике молодого человека. Он может напрочь отбить сексуальное желание вообще (как это произошло с Майклом Джексоном, на глазах которого происходили сексуальные оргии его старших братьев), а может, наоборот, сделать из человека полового извращенца (как это произошло с Элвисом Пресли).
Для Высоцкого, по всей видимости, это завершилось довольно скоро обыкновенным в дворовых компаниях групповым сексом. И, может быть, было это так, как описано в том же «Романе о девочках»: «Их (женщин) было много в Колькиной бесшабашной жизни. Совсем еще пацаны, брали его ребята к гулящим женщинам. Были девицы, всегда выпившие и покладистые. По нескольку человек пропускали они в очередь ребят, у которых это называлось — «ставить на хор». Происходило это в тире, где днем проводили стрельбы милиционеры и досаафовцы, стреляли из положения лежа. Так что были положены на пол спортивные маты, и на них-то и ложились девицы и принимали однодневных своих ухажеров пачками, в очередь. Молодых пьяноватых ребят, дрожавших от возбуждения и соглядатайства… Запомнил ее Колька — первую свою женщину и даже потом расспрашивал о ней у ребят, а они только смеялись, да и не знали они — кто она такая и откуда. Помнил ее Колька благодарно, потому что не был он тогда молодцом и так… ни черта не понял от волнения и нервности, да еще дружки посмеивались и учили в темноте: не так надо, Коля, давай покажем, как…» И все же грубое дворовое воспитание, через которое прошел Владимир Высоцкий, так и не убило в нем мужского благородства. И если одна из любимых женщин Сергея Есенина Галина Бениславская в 25-м году написала в своем дневнике: «Сергей — хам. При всем его богатстве — хам. Под внешней вылощенной манерностью, под внешним благородством живет хам. И ведь с него больше спрашивается, нежели с какого-либо простого смертного. Если бы он ушел просто, без этого хамства, то не была бы разбита во мне вера в него. А теперь, чем он для меня отличается от Приблудного? — такое же ничтожество, также атрофировано элементарное чувство порядочности», — то ни одна из женщин, которых любил Владимир Высоцкий, не захотела сказать о нем ни одного дурного слова, хотя всякое бывало в их отношениях с ним. Иза Высоцкая: «Мне просто повезло: в моей жизни было большое счастье. И когда мы расстались, у меня было такое ощущение, что женщины должны быть с ним очень счастливы. Потому что у него был такой дар — дарить! Из будней делать праздники, причем органично, естественно». Людмила Абрамова: «Пусть меня найдет и плюнет мне в лицо тот, кто сможет доказать, что Володя когда-нибудь за глаза плохо говорил о женщинах. Уверена, что этого не было! Никогда никому не поверю, если кто-то будет это утверждать». Будучи внешне контактным и общительным, внутренне Владимир Высоцкий был человеком скованным и порой мало уверенным в своих силах. Он и пить начал именно потому, что хотел подавить в себе эту неуверенность и внутреннюю скованность. Об этом можно судить хотя бы по такой его фразе из письма жене Людмиле Абрамовой, помеченного августом 64-го: «…люблю, когда вокруг весело, — мне самому тогда тоже, это разбивает мое собственное о себе мнение — будто я только под хмельком веселюсь». Внутренняя неуверенность Высоцкого, его духовная неудовлетворенность окружавшими его людьми и обстоятельствами и толкали его чаще всего на поступки, с точки зрения стороннего наблюдателя, безрассудные и малообъяснимые. Это отталкивало его от старых друзей и кидало к новым, порой не лучше, а хуже первых; только это отдаляло его от родных и близких, включая в первую очередь родную мать и отца. |
