— Близкий друг? — прошипел Рэми. — Я всего лишь его слуга!

— Ты на самом деле так думаешь? Думаешь, что Миранис так многое позволил бы слуге? Рэми… я знаю принца не первый год. И никогда, слышишь, никогда не осмеливался ему дерзить, хотя ко мне он очень благосклонен. А ты…

— А что я?

Рэми злился. Не очень-то понимая, что делает, он послушно повторял за учителем слова заклинания. Сосредоточиться не удавалось. Даже успокоиться не удавалось. Жрало внутри беспокойство, и Рэми чувствовал, как где-то вдалеке Миранису тоже нелегко. Куда принц ушел и зачем? Почему не взял ни одного телохранителя? Почему дядя пошел вместе с ним?

«Что ты творишь, Элизар!»

В темноте вспыхнула синим вязь заклинания. Рэми, повинуясь указаниям учителя, слегка исправил рисунок, утолщил одну линию и сделал более хрупкой, изящной, другую.

— Еще слегка правее… — тихо подсказал учитель.

Силы стремительно убывали. По позвоночнику пробежала волна холода. Напряглись вдруг невидимые нити уз, соединяющие Рэми с Миром, и тщательно сплетенная вязь вдруг рассыпалась, вспыхнув в темноте ослепительно синим пламенем.

— Ты сегодня чем-то озабочен, наследник.

— Еще раз, — прошептал Рэми.

— Я не думаю…

— Еще раз!

— Прости…

Рэми всеми силами пытался сдержать неудовольствие. Как часто в последнее время слышал он эти извинения? Наверное, слишком часто. Стоило ему только слегка разозлиться, как виссавийцы падали на колени, целовали руки, умоляли… смилостивиться?

Рэми было стыдно. Стыдно, когда взрослые мужчины, маги, унижались перед ним, когда просили о милости у него, у мальчишки, который и исцелить-то толком не умел.

Рэми чувствовал себя беспомощным. Не только из-за слепоты тела, а из-за слепоты магической… оказалось, он ничего не умел, хотя воображал себя магом.

А виссавийцы? Они были перед Рэми как на ладони. И стоило наследнику хотя бы чуть нахмуриться, как бросал их на колени вовсе не страх… раскаяние.

Как надо любить, чтобы так унижаться?

Как надо быть окутанным узами богов, чтобы быть настолько верными? Даже Рэми не мог так вести себя с Миранисом. Будучи безумно верным принцу, он все же сохранял ясность рассудка… виссавийцы же были ослеплены вождем и его наследником.

— Продолжим, — приказал Рэми.

И сам себе не поверил. Он приказал учителю? За одну только попытку приказать Виресу, телохранитель повелителя Кассии одарил бы Рэми приятным вечерком в сетях боли. Учитель умнее ученика, ученик должен подчиняться беспрекословно… в Кассии это казалось столь же нормальным, как и дышать. Но не в Виссавии. Но не для наследника, который может убить одним словом. Но даже смерть из рук Рэми они бы приняли со счастливой улыбкой.

Телохранитель постарался сосредоточиться на заклинании.

Лучше уж работать до изнеможения, чем думать о Миранисе или виссавийцах. На этот раз вязь вышла более крепкой. Сеть легко уложилась в нужный рисунок. Получив разрешение учителя, Рэми позволил ей сжаться в упругий комок и выстрелить в сторону светящейся желтым фигуры. Вспыхнул защищающий мага щит, ответил на атаку искрами, и идеально сплетенная сеть вдруг разорвалась, облетев на землю синими ошметками.

— Великолепно, — похвалил учитель, и в его словах Рэми почувствовал неприкрытое восхищение.

Как же это раздражает. Вирес не хватил Рэми почти никогда, а этот осыпал комплементами, искренне гордился каждым успехом горячо любимого ученика. Только вот была ли любовь учителя чем-то, в чем Рэми сейчас нуждался? Как же!

— Этого мало… — Рэми усмехнулся, поднял вверх правую руку:

— Ты готов? — прошипел он стоявшей вдалеке фигуре Арама и, услышав ответ:

— Готов, наследник, — с силой сжал пальцы.