Я, конечно, знаю о малом народе такое, чего не должна знать, но если бы иные хотели моей смерти, я была бы уже мертва.

Гэбриэль присвистнул.

– Отец Джесси установил эту систему, даже не спросив тебя? Очень напористо. – Он озабоченно посмотрел на меня. – Он мне нравится, Мерси. Но если он подсматривает за тобой…

– Нет. – Он уйдет, если я попрошу. – Он считает, есть основания.

Я вздохнула. Положение становится все более запутанным. И я не могу вовлекать Гэбриэля в эту путаницу.

– Это имеет какое‑то отношение к аресту Зи? – Гэбриэль рассмеялся, увидев мое лицо. – Джесси вчера предупредила меня, что ты будешь занята. Конечно, Зи ни при чем.

Уверенность в его голосе свидетельствует, насколько Гэбриэль невинен: ему и в голову не приходит, что Зи не убил О'Доннелла исключительно потому, что кто‑то убил его раньше.

– Адам боится, что я разворошила осиное гнездо, – сказала я. – И, вероятно, он прав.

На самом деле я была не против этой системы. Просто слишком дорого для меня, а идея действительно хорошая.

Я всегда сержусь, когда мне страшно, а Адам приводит меня в ужас. Когда он рядом, я с трудом удерживаюсь от того, чтобы бегать за ним и ждать приказов, как хорошая овчарка. Но я не хочу становиться овчаркой. И надо отдать ему должное – Адам тоже этого не хочет.

Этого говорить Гэбриэлю не нужно.

– Прости, что брюзжу. Меня беспокоит Зи, а система безопасности дала мне повод поворчать.

– Все в порядке, – сказал Гэбриэль.

– Ты пришел помочь мне с двигателем или просто поговорить?

Гэбриэль посмотрел на машину, над которой я работала.

– В ней есть двигатель?

– Где‑то внутри, – вздохнула я. – Занимайся бумагами. Я позову, если понадобится помощь, но если ты мне не нужен, тебе нет причин пачкаться.

– Да я не возражаю, – сказал он.

Гэбриэль никогда не жалуется, какую бы работу я ему ни предложила.

– Все в порядке. Я справлюсь.

Минут пятнадцать спустя зазвонил мой телефон, но руки у меня были слишком грязные, поэтому я решила прочесть сообщение потом, когда достаточно очищу двигатель и пойму, где протекает масло.

Уже пора было закрывать, и я отправила Гэбриэля домой, когда в раскрытые двери гаража вошел Тони.

– Привет, Мерси, – сказал он.

Тони наполовину итальянец, наполовину венесуэлец и может быть тем, кем в данный момент хочет. Обычно он работает под прикрытием, потому что он хамелеон. Однажды он выполнял задание в кенневикской средней школе, выдавая себя за ученика на десять‑пятнадцать лет моложе, и Гэбриэль, который хорошо знал Тони, потому что мама Гэбриэля работает в полиции диспетчером, тем не менее Тони не узнал.

Но сегодня Тони был воплощенным копом. Сдержанное выражение лица означало, что он здесь по делу. Высокая женщина в джинсах и футболке взяла Тони под руку. В другой руке у нее был поводок золотистого ретривера. Собаки иногда доставляют мне неприятности. Наверно, чуют койота – но собаки‑поводыри слишком дружелюбны и добродушны, чтобы быть проблемой. Пес помахал хвостом и принюхался.

У женщины светло‑каштановые волосы, мягкие, волнистые, длиной до плеч. Лицо ничем не примечательное, если не считать непрозрачных очков.

Она слепа, и она из малого народа. Угадайте, с кем из слепых малого народа я недавно встречалась. Она не похожа на ворона, но и я ведь не похожа на койота.

Я ждала волны силы, которая в тот раз пришла от ворона, но ничего подобного не произошло. Для всех моих органов чувств женщина то, чем старается быть.