– Спасибо, – сказал он, взял трубку и прижал к уху. – Можешь закончить здесь, Джесси? Нужно ее вытереть, перевязать порезы и во что‑нибудь обуть, прежде чем мы ее отсюда выпустим.

Я подождала, пока он вместе с телефоном спустится, потом выхватила полотенце у Джесси. Джесси хихикала.

– Видела бы ты свое лицо, – сказала она мне. – Ты похожа на кошку в ванной.

Я вытерла ноги и открыла коробку с пластырями, которую Адам поставил на стойку рядом со мной.

– Я сама могу вытереть себе ноги, черт возьми, – сказала я. – Не подходи.

Я сидела между раковинами, поэтому с дальней стороны, у двери, оставалось место. Джесси села там.

– Почему ты слушаешься его приказов?

– Во‑первых, он только что спас меня, во‑вторых, я не хочу еще больше раздражать его.

Перевязки потребовали только три пореза, все на левой ноге.

– Да ладно, – сказала она. – Признайся: тебе нравится, как он вокруг тебя суетится.

Я сердито посмотрела на нее. Она не опустила глаза. Тогда я стала снимать бумагу с пластыря, чтобы приклеить его к ноге. Я ни в чем не собиралась признаваться. Особенно при Адаме: он может снизу услышать то, чего ему не следует знать.

– Почему ты кутаешься в одеяло?

Я показалась, и она захихикала.

– Ух ты! Я забыла, что у тебя нет бюстгальтера. Пойду схожу за свитером, накинешь сверху.

Когда она благополучно отбыла, я улыбнулась про себя. Девочка права. Есть что‑то в том, что о тебе заботятся, – даже если ты в этом не нуждаешься. Может, особенно, когда не нуждаешься.

Но радовалась я по другому поводу. Хотя Адам был вне себя, хотя он направо и налево отдавал приказы, я не чувствовала, что мое желание исполнять их объясняется его магией Альфы. Если он и в таких обстоятельствах смог удержаться… Возможно, мне удастся стать его парой и оставаться самой собой.

Туфли Джесси, которые принес Адам, были мне малы, но Джесси вдобавок к свитеру раздобыла старые шлепанцы, которые подошли.

Когда я спускалась с лестницы, в дом вошел Питер, муж Хани. Хани, столь же великолепная в обличье волка, как и в обличье человека, шла с ним рядом. Увидев меня, Питер дружески улыбнулся.

– «Порше» я не нашел, но твой «кролик» стоял на обочине с ключами в зажигании. Я не мог его завести, поэтому запер.

И он протянул мне ключи.

– Спасибо, Питер. Файдел, должно быть, вернулся за своей машиной. Это значит, что он ранен нетяжело.

Я собиралась отправиться домой, но если Файдел околачивается поблизости, это не лучшая мысль.

Питеру, очевидно, как и мне, не нравилось, что иной остался живым.

– Прости, – сказал он. – Сталь должна была решить дело, но я просто не сумел добраться до него сквозь, эти полосы.

– Где ты научился орудовать саблей? – спросила я у него. – И откуда у Адама сабля?

– Сабля моя, – сказала Джесси. – В прошлом году я ходила на Ярмарку Возрождения[49] и Питер учил меня ею пользоваться.

Питер улыбнулся.

– До перемены я служил в кавалерии, был офицером, – объяснил он. – Мы, конечно, пользовались огнестрельным оружием, но оно было очень неточным. И главным нашим оружием оставалась сабля.

Он говорил самым обыденным тоном, вернулся его привычный среднезападный акцент.

Должно быть, он переменился в период войн Революции или чуть раньше, подумала я, раз больше надеется на саблю, а не на пистолет. Выходит, он старейший из знакомых мне вервольфов (за исключением, может быть, Сэмюэля и самого Маррока).