-  Ты бы лучше дорогу починил, мерзавец, - сказал Карсидар, вставая.

    -  А вы бы не врали!

    Пеменхат в свою очередь выпрямился и весь подобрался. Между ними стояло несколько столов, и трактирщик даже не подозревал, сколь безнадёжно его положение. Похоже, он собирался драться с Карсидаром обычным способом, а тот мог уложить его практически мгновенно, не сокращая дистанции. Слева была дверь, ведущая в кухню, и Карсидар уже давно приметил маячившую в её проёме тень. Вероятно, то был мальчишка, но мальчишка в потасовке не в счет, мальчишка - вздор…

    -  Так что, раз я из лесу вышел, значит я лгу?

    -  Лжёте, ваша милость, ничего не попишешь.

    -  И кто же я тогда? - Карсидар понизил голос почти до шепота.

    -  Вы бы лучше сами о том сказали, милейший, - трактирщик состроил невинные глазки. - То ли шпион, то ли кто похуже. Мало ли подозрительного народа шатается по лесу! И мало ли кому какое дело до старины Пема или до его заведения…

    Истинный дворянин обязан воспринять подобный намёк как величайшее оскорбление родовой чести и достоинства.

    -  Ты хоть понимаешь, что я сейчас с тобой сделаю? - угрожающе прорычал Карсидар.

    Вместо ответа Пеменхат кряхтя вскарабкался на стойку, слегка перегнулся назад, извлёк откуда-то длиннейший нож, похожий на те, какими мясники обычно разделывают туши, и спокойно проговорил:

    -  Всегда к услугам вашей милости.

    -  И что же ты станешь делать с этой ковырялкой? - насмешливо произнёс Карсидар, стараясь вложить в вопрос как можно больше презрения. - Неужели бросишься вперёд и с размаху напорешься пузом на мой меч?

    -  Примерно так. Вообще-то, я намеревался распороть вам живот и проверить, не проглотили ли вы часом ещё пару ложек, - зло сострил трактирщик. - Но после таких слов мне остаётся разве что украсить ваше очаровательное горлышко роковой розочкой.

    Роковая роза!.. Карсидар, конечно же, знал этот «шикарный» приём мастеров - рассечь горло противника двумя ударами крест-накрест, чтобы куски кожи и мяса свисали по краям раны, образуя ужасное подобие кровавого «цветка». Но то была простая роза. Самые ловкие ухитрялись наносить не два, а три и даже четыре удара подряд, увеличивая число «лепестков», и тогда роза называлась роковой.

    -  Хвастун! - резко бросил Карсидар и гордо выпятил вперёд подбородок, вызывающе открыв шею, которую Пеменхат пообещал украсить.

    Трактирщик не сказал на это ни слова, лишь сделал неуловимое движение кистью руки - и нож обернулся вокруг его мясистого пальца, лезвие описало в воздухе сверкающий круг, а перерубленный пополам фитилёк плошки, которую он всегда держал на стойке зажжённой (чтобы сподручнее было рассматривать полученные от посетителей монеты и вести коротенькие деловые записи) с шипением упал в масло. Лезвие тесака было отточено, как бритва.

    Карсидар невольно залюбовался трактирщиком. Наверное, это отразилось в его глазах, поскольку Пеменхат насмешливо произнёс:

    -  То-то же, милейший.

    -  Но твой нож вдвое, если не втрое короче моего меча! Ты просто сумасшедший! - воскликнул Карсидар, чтобы вновь разжечь ссору.

    Трактирщик только пожал плечами и, опять состроив невинные глазки, посоветовал:

    -  Вы бы лучше сказали, как зовут вашу милость, а то ведь мне и написать будет нечего на вашем могильном камне под заголовком: «Его сразила рука почтенного Пеменхата».