Кажется, Рыцарь не оценил моей иронии…

    – О да, – сказал он, – я представляю себе. Однако ты поедешь не в Россию. Отнюдь.

    Мы миновали еще с полдюжины витрин, прежде чем я ответил, собрав в кулак всю свою решимость:

    – Никуда я не поеду. Я достаточно стар, чтобы оставаться самим собой вместо того, чтобы переселяться в черт знает чье тело и пускаться в разные авантюры.

    – Нет, – возразил он, кажется, не очень удивившись моему отказу. – Перевоплощаться не понадобится. На этот раз ты сможешь остаться самим собой.

    – На этот раз я останусь самим собой во всем, включая место пребывания. Что мне до неурядиц Вселенной, если у меня забрали… Но что толку повторять, если ты не желаешь понять.

    – Я понимаю. – Он произнес это слово протяжно, чуть ли не нараспев. – И Мастер понимает, и Фермер, и весь экипаж. Но здесь играют роль два обстоятельства. Первое: в свое время ты дал слово эмиссара. Это, Ульдемир, то же самое, что воинская присяга. Освободить тебя от данного слова мог бы только Мастер. Но он не освобождает.

    – Ах, милый Мастер! – сказал я. – Старый человеколюбец! Как он обо мне заботится! Ну, а каково же второе обстоятельство?

    – Она тоже просит тебя об этом.

    Я невольно согнул руку, чтобы убедиться, что сердце все так же тарахтит на своем месте: на миг мне почудилось, что оно куда-то провалилось.

    – Ты видел ее? Говорил с ней?

    – Ну, разумеется! Кем бы я был, если бы не повидался, не поговорил с нею, зная, что меня посылают, чтобы пригласить тебя.

    – Ну рассказывай же! Как она там? Или ее уже послали куда-нибудь в очередное чертово пекло?

    – Она была еще там. Ты ведь знаешь: после окончательного перехода дается какое-то время, чтобы человек мог привыкнуть к своему новому положению. Как она? Ну, ей, кажется, тоже не хватает тебя – и дочери, конечно же. Но извини, подробнее я расскажу как-нибудь в другой раз. Она просит – вот то, что тебе нужно знать сейчас.

    – А ты не врешь, Рыцарь? – спросил я с подозрением. – Может быть, решил применить солдатскую хитрость?

    Он, по-моему, обиделся всерьез.

    – Одно из двух, Ульдемир: или «врешь», или «Рыцарь». Рыцари, как ты должен бы знать, не лгут. Если они рыцари. Не оскорбляй меня, будь добр.

    – Извини, – проворчал я. – И все равно. Не хочу его видеть.

    – Он понимает это. Почему бы иначе он послал меня? Приглашение можно было бы передать тебе и более простым способом. Но подумай хорошенько: если ты сейчас откажешься, что же ты скажешь ему – и ей – когда встретишься с ними?

    – Если встречусь…

    – А ты что – рассчитываешь на бессмертие в этом мире? Этого, как мне кажется, никто тебе не обещал… Ты ведь захочешь снова быть с нею – потом, когда здесь тебя уже не останется?

    – Господи, что за идиотский вопрос!

    – Так вот: она ждет тебя, и будет ждать столько, сколько потребуется. Но, по-моему, сейчас тебе еще рано уходить отсюда насовсем.