Торгаши беспардонно лгали, сбивая цены, на виду у всех подкупали пиратских посредников, давая бакшиш.

Это было ристалище насилия и обмана, место позора и унижения. Мужчин покупали на сельхозработы, редко – в качестве учителей или воспитателей, женщин брали для услужения в домах или грязных притонах, где всякий сброд спускал краденые деньги, обогащая все тех же работорговцев. Это для них старался Барбаросса, пираты были лишь орудием их обогащения.

Вместе с группой незнакомых мужчин Иосифа поставили на пыльной площадке под навес из куска ветхой парусины.

Купцы пальцами открывали невольникам рты, смотрели зубы, глаза, щупали мускулы, справлялись через переводчика о здоровье. Иногда, не предупреждая, били в живот или грудь, по реакции определяя, у кого больны печень, почки или желчный пузырь. Это были опытные торгаши.

Напротив Иосифа остановился низенький, пузатый человек. На пухлом лице моргали круглые сальные глазки.

– Это не испанец, – сказал купец вертевшемуся рядом толмачу. – Спроси, откуда?

– Из Русистана, почтенный, – перевел толмач.

– Это на севере, – купец наморщил лоб. – Там вечные льды и выносливые люди. Вижу‑вижу. – И вдруг больно ущипнул Иосифа ниже спины. – Худорлявый – кляча! Кормить надо, чтобы вышел толк. Кормить, как индейку! Большие расходы.

Он вновь протянул коричневую руку, но Иосиф ударил по руке.

Коротышка налился гневом.

– Эй ты, толмач, передай северному барашку, что на жаровне ему будет столь же уютно, как и южному! – И выставил пухлую щеку и волосатое ухо. – Пусть поцелует! Ну!..

Иосиф плевком ответил на угрозу.

Все замерли.

Купец достал шелковый платок, неторопливо вытерся и, блеснув глазами, сказал:

– Покупаю раба.

– Но я передумал, – посредник разом смекнул, что представился случай заработать. – Этот дерзкий раб стоит в два раза дороже!

– Плачу и эту цену! Надень ему веревку на шею и тащи в мой дом! Я накину за труды!

– Э, нет, – сказал Иосиф по‑арабски, обращаясь к посреднику. – Меня, отпрыска благородного рода, не смеет купить за деньги ни один негодяй мира. Отведи‑ка меня к своему хозяину, мы с ним потолкуем о выкупе.

Посредник сразу вспотел.

– Откуда ты знаешь арабский? – изумился он, переглянувшись с купцом и толмачом. – На твоей дощечке помечено, что ты говоришь только по‑испански.

– Сам посуди, человек, – забавляясь, ответил Иосиф. – Разве может житель Русистана говорить только по‑испански?

– Послушай раба, но поступи наоборот, – подмигнул торгаш, доставая из‑за цветного пояса кошелек, вышитый жемчужными зернами. – Ты не слыхал этих вздорных речей, не так ли? Серебро при себе лучше золота при мулле. Я набавлю, будешь доволен.

Посредник понял, рожа его растеклась в улыбке.

– Да‑да, совсем непонятное бормочет этот строптивый раб! Возьми еще парочку, почтенный, я привешу ко всем доску и дам человека доставить товар до самого дома!

Они склонились друг к другу, шушукаясь. Наконец ударили по рукам.

Вмиг слуга посредника притащил разъемную на две половины доску с прорезями для шеи. Иосифа и еще одного невольника поставили друг другу в затылок, сдавили шеи деревянной колодкой, концы стянули ремнями – до концов было не дотянуться, так что невольники оказались беспомощными. Более того, чтобы продвигаться вперед, не причиняя себе боли, им необходимо было сгибаться или тянуться вверх так, чтобы шеи были на одном уровне – ловкая придумка истязателей.

Щелкнул бич, купленных рабов погнали по жаре. Иосиф был так подавлен, что почти и не глядел по сторонам на столицу морских разбойников.