«Может, вовсе отказаться от своих замыслов? Столько риска и такие ничтожные шансы…»

– Выполняйте приказ!..

Иосифа доставили в огромный зал, предназначенный для сосредоточения войск перед выходом на поверхность.

В одном из ворот была открыта стальная дверь. В нее вошли полковник, Иосиф, два сопровождающих офицера и – попали в пустой склад.

На минуту Иосиф замер, опьяненный свежестью воздуха, который как бы отмывал его от затхлой атмосферы подземелья. Голова кружилась, хотелось дышать и дышать – наслаждаться этим великим счастьем жизни.

Непонятное творилось и с полковником. Он вдыхал воздух, зажмурив глаза, молитвенно сложив руки…

В помещении склада гулял ветер. Окна вверху были выбиты, там, хлопая крыльями, летали голуби, светил иной свет – живой, живительный свет солнца.

– Вот граница нашей территории, – сказал полковник. – За этими стенами ходят уже полицейские патрули. Они ничего не знают о нас, мы почти ничего не знаем о них.

Один из сопровождающих офицеров, приблизившись, протянул Иосифу серую клеенчатую сумку.

– Что это?

– Обычное снаряжение агентов, которых время от времени направляла на поверхность «клиника», занимаясь какими‑то своими делами. Здесь традиционный костюм жителя этих мест, десятизарядный пистолет взамен того, что вы оставили у себя в кабинете, кошелек с некоторой суммой денег и пропуск…

– Пользоваться им, однако, не советую, – добавил полковник. – Конечно, враги подняли уже на ноги свои службы, вы тотчас попадете под наблюдение. Лучше всего подкупить охрану. Одного «деруна» будет довольно. Это половина скублона.

– И все же, если не вернусь… Действуйте на свой страх и риск… Помните, вы должны народу. Нет выше долга…

Иосиф снял мундир, сунул его в сумку, положил сверху пистолет, надел штаны из темного пластика и куртку из мешковины.

– Здесь, возле двери склада, будет ежедневно дежурить наш человек. Подойдя к двери, нужно три раза стукнуть и сказать: «Пастух вернулся к овцам». Это пароль. Желаю успеха!

Козырнув, полковник повернулся и пошел прочь.

«Вот плоды дрессировки: моя судьба ему уже безразлична… Если я вовсе лишусь этого проклятого мундира, он расстреляет меня без малейшего чувства жалости».

Иосиф вышел из складского помещения.

Окутало море света. На глаза невольно навернулись слезы: «Грязно и гадко живет человек в таком прекрасном мире…»

Не сразу, но все же Иосиф узнал местность: это был край той же самой пустыни, которой он шел несколько дней назад.

Унылые песчаные холмы, пучки светлых колючек, вдали – забор и кое‑как сколоченная проходная, откуда Иосиф прямиком угодил в тюрьму.

8

Иосиф шел проселочной дорогой. Вокруг была тишина и безлюдное пространство. Изредка попадались поля. Издалека они казались ровными и хорошо возделанными.

Он шел и думал о том, что за дни скитаний узнал многое о стране, но не узнал ничего такого, что помогло бы сблизиться с ее жителями. Как и в первый день, они повсюду сторонились его, общаться с ними можно было только через советников, подвизавшихся в каждом учреждении, в каждой деревне.

Люди называли свою страну Прогрессиния. Это было новое название, прежнего никто не помнил или боялся вспомнить: за прежнее название четвертовали.

Иосифа поражало, что люди как бы совершенно не обращали внимания на свою жалкую долю.

– Это понятно, – сказал ему за чаепитием сельский советник, которому он представился инспектором налогового управления, показав купленный документ. – Аборигены вымирают и перед смертью, понятно, переживают некоторое безразличие.