К счастью, в обществе всегда есть люди, способные по достоинству оценить достоинства тех, для кого война продолжается всю жизнь. Ему не понадобилось искать «горячие точки» на истерзанном теле бывшей своей державы или, превратившись в мстителя‑одиночку, пускать под откос поезда. И в киллеры Андрей не пошел – никогда не считал себя убийцей. Он продолжал верить, что справедливость восторжествует, общество, вышедшее из гранитных берегов социализма, вернется в свое русло, а как скоро это произойдет, зависит во многом и от него. Скоты уже наглядно продемонстрировали, что они могут собой представлять в периоды расслаблений. Скот потому и скот, что не придерживается морали и живет, как живется, не изнуряя себя тренировками и напряжением мысли. А он, Андрей Петров, из тех, на ком держатся остатки дисциплины и здравого смысла.

Однако убеждениями своими он ни с кем не делился, карты раскрывать не спешил, да и вообще многословностью не отличался. Зная себя и выработав стратегию поведения в кругу единомышленников, в лидеры не стремился. «Каждый человек – на своем месте» – единственный принцип, определяющий здоровье общества, считал он. Охотиться на людей Петров предпочитал вместе с «акулами». Будучи не лишенным гордости, действия свои согласовывал с теми, кто платил деньги. «Акула», которую он взялся сопровождать по жизни, оценила совокупность его достоинств сразу, и вскоре за главным специалистом по охране бизнеса Андреем Петровым закрепилось прозвище Барракуда.

Он не возражал. Ему оно нравилось. Не нравилось другое – то, что хозяин стал слишком резок в последнее время и напрочь лишал телохранителя самостоятельности. Это ущемляло его достоинство. Он продолжал терпеливо сносить окрики, выполнял все прихоти патрона, зная подноготную его раздражительности, и все же в том негласном поединке, который навязал Язону Севостьянов, втайне желал победы последнему. С одной стороны, это должно было приструнить распоясавшегося Язона, с другой – давало шанс выгодно отличиться в поиске утечки информации.

Сегодня на улице Барракуды был праздник. Увидев, как Киреева выходит из дома в наряде шлюхи, он не поверил своим глазам. Неужели любовница Язона, одетая‑обутая, обласканная и обеспеченная им, промышляет по ночам в качестве «бабочки»?!.

Барракуда не спеша поехал за ней следом. Прохожие провожали ее презрительными (или завистливыми?) ухмылками. «Хондой» Киреева не воспользовалась, пошла к метро, и по тому, как привычно ввалилась в «ауди» на Селезневской, Барракуда догадался, что машина стояла здесь не случайно и встрече предшествовал телефонный разговор.

Он проводил парочку до гостиницы «Северная». Дождался, когда они выйдут из ресторана, не пробыв там и пяти минут. Вопреки ожиданию, увидел, что рестораном дело не ограничилось, и черноволосый, военной выправки мужчина повел Кирееву вверх по лестнице, не иначе – в номер.

Барракуда не был бы профессионалом, если бы поспешил доложить Язону о неверности его возлюбленной. Он обошел «ауди» – модель 1986 года, в которой сигнализация не предусматривалась. Наличие в салоне радиотелефона еще ничего не означало – обладательница собственной «хонды» и норковой шубы могла позволить себе спать с «крутыми», для которых подобные игрушки – в порядке вещей. А вот при виде пластиковой карточки с надписью «ВСЮДУ» на ветровом стекле Барракуда почувствовал, что становится теплее.

16

Рано утром Евгений отправился в Кузьминки. Пункт проката автомобилей «Скорость» предлагал иномарки, но подобрать ничего не удалось: две из них, доступные по цене и неброские, работали ненадежно, остальные оказались чересчур приметными, кроме того, брать их было бы непомерным расточительством.