Грохот внезапно распахнувшейся двери и стремительное появление в купе крепких парней с твердыми лицами, изумленно-испуганные лица пассажиров и проводника вагона, растерянно переминавшихся за их спинами, обожгли Сметанина страшной догадкой: «Это провал!» Липкий пот заструился по спине. На лбу выступила холодная испарина. Не лучше выглядела и жена. Она с трудом держалась на ногах. В ее глазах, расширившихся от ужаса, застыли страх и мольба. Как сквозь вату до Сметаниных доносились обрывки фраз: «постановление», «арест», «обыск».

Чужие руки по-хозяйски перебирали вещи, прощупывали каждый шов рубашек, брюк и платьев. Даже туалетные принадлежности не остались без внимания следователя. Обыск подходил к концу, но пока он ничего не дал. Сметанин перевел дыхание. Одна улика находилась на его лице — очки, а другая лежала в атташе-кейсе — футляр для них. Он все еще надеялся, что и на этот раз пронесет.

И тут пальцы следователя коснулись футляра для очков. Он бросил на Сметанина испытывающий взгляд. У того сдали нервы, и лицо пошло красными пятнами. Прошло еще мгновение. И, к изумлению пассажиров-понятых, в футляре открылась полость-тайник. Там находились инструкция по связи с американской разведкой в Москве, исполненная на семи листах, шифроблокнот и таблица-заменитель.

Рука Сметанина непроизвольно дернулась к очкам и, едва коснувшись дужки, будто от удара электрическим током плетью упалавниз. Этот подарок Нортона «на крайний случай» тогда, в Лиссабоне, он воспринял с иронией и пообещал возвратить в целости и сохранности. Свое обещание ему так и не суждено было выполнить.

Сметанин пытался судорожно сглотнуть слюну, леденящим комом застрявшую в горле. Перед глазами в бешеном калейдоскопе завертелись искаженное страхом неправдоподобно огромное лицо жены, ненавистные физиономии-маски контрразведчиков и… невесть откуда взявшийся Нортон. Тот злорадно хихикал и, подмигивая, рассовывал по карманам тугие пачки долларов. Его, Сметанина, доллары! Они навсегда уплыли из его рук, а вместе с ними роскошная вилла с фонтаном и бассейном и крутой «мерс». В один миг все пошло прахом. Впереди его ждали камера в Лефортовской тюрьме, изматывающие душу допросы следователей КГБ, затем суд, приговор и…

Зияющее дуло пистолета заслонило собой и Нортона, и жену и, подобно гигантской воронке, втягивало его в себя. Туда, в зияющую бездну небытия. Одно только движение руки, хруст стекла, и с чудовищным кошмаром будет навсегда покончено. Но на это последнее движение у Сметанина не нашлось сил. Потухшим взглядом он наблюдал, как пальцы следователя осторожно коснулись левой дужки очков. Послышался еле слышный щелчок и вскрылся второй тайник. В нем лежала крохотная ампула сядом мгновенного действия — «подарок» Нортона.

Сметанин облизнул губы, ставшие шершавыми, будто наждак, и бесформенной медузой расплылся по полке купе. Он уже не слышал ни следователя, ни звука гитары, ни задорной песни студентов, возвращавшихся в Москву с молодежной стройки. Они, будущие инженеры, даже не подозревали, что рядом с ними завершилась не киношная, а самая настоящая шпионская история. Они жили своими маленькими и большими заботами, радостями и огорчениями, мечтами и надеждами. Это была их жизнь, в которой Сметаниным уже не находилось места.

До приезда в Москву они так и не сомкнули глаз. С вокзала их повезли не в Лефортовскую тюрьму, как полагал Сметанин, а на квартиру. В нее он поднимался как на Голгофу, подозревая, что там всплывет другая важная улика — еженедельник со шпионскими записями. И не ошибся. Уже безразличным взглядом Сметанин наблюдал за тем, как следователи методично осматривали квартиру.