|
В соседнем кабинете Курмис заканчивал работу с курьером кенигсбергской школы разведчиков-диверсантов, бывшим младшим командиром Красной армии Иваном Бородавко, уже заинструктированным до одури. В отличие от большинства восточных агентов этот оказался на редкость смышленым экземпляром и особых забот не вызвал. 18 июля Курек доложил Кальтенбруннеру о готовности к выполнению операции и получил добро.
Втотжеденьиз «Цеппелина» ушла срочная радиограмма «Иосифу»: «В ночь с 19 на 20 июля в районе Егорьевска будет сброшен наш курьер «Б», лейтенант-пехотинец. При нем будет фотоаппарат, чек на пятнадцать тысяч долларов и пять тысяч фунтов стерлингов наличными. Встречайте его так же, как и Гальфе, у киоска». 19 июля 44-го года стало последним днем пребывания на свободе агента «Цеппелина» Бородавко. Ровно в 12.00 с пунктуальностью, которой могли бы позавидовать истинные арийцы, он был конспиративно арестован контрразведчиками Смерша. Ни Курмис, ни Курек, ни сам Кальтенбруннер об этом не догадывались. «Иосиф», лучшая агентурная группа «Цеппелина», по-прежнему оставалась вне подозрений. 21 июля «Иосиф» сообщил в Берлин: «Друг прибыл. Привез все! Материалы сфотографированы. Всего 97 листов в таблицах». Правда, фунты стерлингов оказались фальшивыми. Но на этой мелочности гитлеровской разведки контрразведчики Смерша не стали акцентировать внимание. В ответной радиограмме «Цеппелин» не скупились на похвалы: «Выражаем благодарность и наивысшую похвалу! Желаем успеха! Заберем вас как только возможно». Проходил день за днем, а Курек о сроках отправки спец-самолета и особой группы так и не сообщал. Эти последние июльские дни 44-го года стали самыми напряженными для контрразведчиков за все время ведения радиоигры. И только 28 июля расчет Абакумова, Барышникова и Утехина наконец оправдался. В Берлине готовы были рискнуть людьми и самолетом ради тех сведений, которые добыл «Иосиф». «Цеппелин» радировал: «Самолет наготове. В ближайшие дни заберем». Но закончился июль, наступил август, а в Берлине все тянули с отправкой самолета. В оперативном штабе Смерша ломали головы над тем, как заставить активизироваться гитлеровцев. Продолжать просто бомбардировать «Цеппелин» радиограммами не имело смысла. Абакумов с Утехиным хорошо понимали, что окончательно решение об отправке самолета и спецгруппы под Егорьевск будет приниматься как минимум на уровне Кальтенбруннера, а то и выше. Активизировать операцию можно было только каким-то неординарным ход. И такой ход был найден. 3 августа «Иосиф» направил радиограмму лично Кальтенбруннеру, через голову руководства «Цеппелина». Завею историю Главного управления имперской безопасности Германии это был первый случай, когда агент обращался непосредственно к его руководителю. В своем обращении «Иосиф» не скупился на хлесткие оценки работы бюрократов от разведки: «Обергруппенфюрер Кальтенбруннер! В момент, когда Германия находится в опасности, нам удалось добыть весьма ценный материал. Этот материал не используется уже 14 дней. Он стареет. Мы в Мисцево, у площадки, уже четыре дня. Когда мы приехали на площадку, то нам предложили искать другую. Мы предложили забрать из М. контейнер с материалами и, несмотря на это, уже два дня не получаем никаких указаний. Поиски другой площадки оттянут время и потребуют дополнительного риска. Мы вынуждены Вас обеспокоить нашей просьбой о немедленном. решении».
Тот день стал черным для Курека и Курмиса. Обергруппенфюрер Кальтенбруннер, взбешенный, не хотел слушать никаких объяснений и потребовал, чтобы документы «Леонова» лежали на столе не позже 10 августа. Подстегнутые его недвусмысленными угрозами отправки на Восточный фронт, Курек и Курмис рьяно взялись за выполнение приказа. |
