|
Тогда хоть воду будете пить из своих колодцев... - Ну ясно, так было бы лучше!.. - Но вас же никто не гонит?! Наши слова возымели действие. Вокруг нас собралась кучка людей. Нас слушают. Одобрительно кивают головой. - ...Капитан дело говорит! - У меня находятся приверженцы. Один дорожный рабочий, которого я обратил в свою веру, проповедует еще горячее меня: - Я же говорил! Вот выедем на шоссе, будем жрать щебенку! Они спорят. Потом приходят к согласию. Они останутся. Несколько человек идут убеждать остальных. Но вот они возвращаются в унынии. - Ничего не выходит. Придется и нам уезжать. - Почему? - Булочник уехал. Кто же будет печь хлеб? Деревня уже разваливается. Где-то образовалась трещина. Через эту трещину вытечет все. Тут уж ничего не поделаешь. Дютертр рассуждает по-своему: - Вся трагедия в том, что людям внушили, будто война - явление ненормальное. В прежние времена они оставались дома. Война и жизнь переплетались... Снова появляется хозяйка кафе. Она тащит мешок. - Мы вылетаем через сорок пять минут... Не дадите ли нам по чашке кофе? - Бедные вы мои детки! Она вытирает глаза. Нет, она плачет не из-за нас. И не из-за себя. Она плачет от изнеможения. Она чувствует, что ее уже поглотил хаос этого расползающегося каравана, который с каждым километром будет разваливаться все больше и больше. А потом, где-нибудь в открытом поле, вражеские истребители, снижаясь, то и дело будут выплевывать на это жалкое стадо пулеметные очереди. Удивительнее всего то, что обычно они не особенно-то и усердствуют. Подожгут несколько машин, и довольно. Убьют несколько человек, и хватит. Нас обслуживают по высшему разряду - нас как бы предупреждают. Словно собака, которая кусает за ноги овец, чтобы подогнать стадо. А здесь просто хотят создать панику. Но какой смысл в этих коротких случайных налетах, если они почти ни к чему не приводят? Противник не слишком старается развалить караван. Впрочем, караван разваливается и без его стараний. Машина разваливается сама по себе. Машина создана для мирных, спокойных людей, которым некуда торопиться. Когда машину некому ремонтировать, налаживать, красить, она старится с необыкновенной быстротой. Сегодня вечером все эти автомобили будут выглядеть так, словно им тысяча лет. Мне кажется, что я присутствую при агонии машины. Вот этот с королевским величием нахлестывает свою лошадь. Он сияет, сидя на козлах, как на троне. Вдобавок он, вероятно, еще и пропустил рюмочку. - Эй, вы там! Чему радуетесь? - Да ведь это же светопреставление! Мне становится как-то не по себе, когда я думаю, что все эти труженики, все эти люди с их скромными обязанностями, с их самыми разнообразными достоинствами, уже сегодня вечером превратятся в прожорливых насекомых, в саранчу. |
