спасительны при несчастной любви или при нерасчетливо активном потреблении коры дерева йохимбе, и, напротив, строки

Эхо, бессонная нимфа, скиталась по брегу Пенея.

Феб, увидев ее, страстаю к ней воспылал.

Нимфа плод понесла восторгов влюбленного Бога;

Меж говорливых наяд, мучась, она родила…

хорошо читать в ночь зачатия и бурной страстной любви. Несомненно, подобные заклятия окажутся весомыми, и если их читать семь лун перед любовными битвами с женой, то она непременно зачнет наследника или наследницу. Важно, чтобы заклятие это читалось с расстановкой и без ошибок и обязательно сопровождалось совокуплением, в противном случае читать его бесполезно.

Если трижды произнести строки

Ворон к ворону летит, Ворон ворону кричит:

Ворон! Где б нам отобедать? Как бы нам о том проведать?

то обязательно появится возможность подкрепиться чем‑то существенным и питательным, а жирные вкусные гусеницы вообще будут попадаться на каждом шагу. Строки же

Орел бьет сокола, а сокол бьет гусей;

Страшатся щуки крокодила.

От тигра гибнет волк, а кошка ест мышей.

Всегда имеет верх над слабостию сила!

прочитанные перед битвой с врагом, ведут к несомненной и быстрой над ним победе.

Легко запоминались заклинания, вызывавшие дождь и грозу, землетрясения, обеспечивавшие большие урожаи и удачную охоту. В томике избранных заклинаний находились и такие, что повышали интеллектуальные способности, снижали или усиливали потенцию, врачевали раны людей и скота, делали безвредными яды, усмиряли крокодилов в мутной воде, лишали силы водяного демона Тама Гочу, что, по поверьям пигмеев, жил в озере Виктория, а некоторые заклинания даже усыпляли слонов. Несколько сложнее были заклинания, прекращавшие родовую вражду, изгоняющие из людей злых духов или позволяющие найти твердые белые камни, высекающие друг из друга искры.

Остальные заклинания мог запомнить только выдающийся представитель своего племени и великий охотник вроде Мголо Нголо, который легко трусил рядом с Ильей Константиновичем, положив ружье на плечи.

Подобно птичке беззаботной И он, изгнанник перелетный, Гнезда надежного не знал

И ни к чему не привыкал. Ему везде была дорога, Везде была ночлега сень;

Проснувшись поутру, свой день Он отдавал на волю бога, И жизни не могла тревога Смутить ее сердечну лень…

Открылась деревня, хижины ее были искусно сплетены 'из пожелтевших высохших ветвей и пальмовых листьв. Забор вокруг деревни напоминал плетень, что ставят казаки вокруг дворов по‑над Доном.

На входе в деревню висел кусок выцветшего кумача, на котором, к своему великому изумлению, Илья Константинович увидел сделанную по‑русски надпись «Колхоз „Тихий Нил“. Добро пожаловать!» Ниже белели стихотворные строки, которые менее устойчивого к стрессам человека могли ввергнуть в пучину безумия:

Восстань, пророк! И виждь, и внемли, Презрев красу родной земли, пришли мы на чужую землю и тыном гордым оплели!

Под кумачовым плакатом сидел негр средних лет и играл на гармошке. Несмотря на то что негр был черным и в набедренной повязке, играл он такую знакомую и родную мелодию, что у Ильи Константиновича слезы на глаза навернулись. И не зря они навернулись, ведь играл негр мелодию, что с детства была знакома каждому россиянину – «Ой, мороз, мороз».

Пигмей подошел к негру, тот резко сжал мехи своей вздохнувшей тальянки и некоторое время о чем‑то поговорил с Мголо Нголо. Тот вернулся к товарищам и сделал успокаивающий жест.

– Все в порядке, – сказал он. – Председатель в правлении.

В самой большой хижине, стоящей посреди деревни, слышались голоса. Около хижины торчало несколько острых кольев, над которыми висел пояснительный кумачовый транспарант, на котором белыми буквами было начертано: «Наши отстающие».