|
Ивану Николаевичу колхоз было шибко жалко, к тому же дети уже выросли, и, таким образом, на родной земле его уже ничто не держало. Поэтому он согласился поехать в Африку и был направлен в эти места, чтобы научить аборигенов, что, как и, главное, когда сеять. Аборигены сеяли, как местные боги на душу положат, никакой научной агросистемы они не применяли и передовыми методами агротехники не пользовались. Работали по старинке перед полевыми работами местный колдун Ненегро скармливал одну‑две жертвы многочисленным крокодилам, и после этого негры с заунывными пениями отправлялись на поля. Урожаи, правда, были небогатыми.
Поэтому Хлеборобов сразу все взял в свои руки: жертвы частично запретил, попросил прислать ему минеральных удобрений, а главное – рассказал аборигенам об Агропроме, передовых методах хозяйствования, обязательности паров и квадратно‑гнездовом методе посевов. Негры рассказы приняли очень живо, а колдун воспринял Агропром как весьма могущественное божество. Не возражали аборигены и против объединения в коллективное хозяйство. Послушав объяснения Хлеборобова, один из негров, некогда учившийся в колледже американских миссионеров, весело сказал: «Понял. Это как групповой секс – всегда сачкануть можно». После этого идею коллективизации восприняли с истинным энтузиазмом, и на африканской земле появился колхоз «Тихий Нил». От реки Нил он находился достаточно далеко, чтобы местные жители вкладывали в название какой‑то смысл. Однако надо было честно признать, что работали негры с огоньком. Только колдун Ненегро время от времени вносил сумятицу в слаженные ряды тружеников африканского Нечерноземья, поскольку от жертвенной практики отказываться не собирался, только сменил злое божество Пеликана на доброе божество Агропром. С трудом удалось уговорить его перейти к условному жертвованию. Колдун хмуро отнекивался, но потом с доводами согласился, однако лишь с тем, что ему все‑таки позволят окунать в воду руку или ногу условной жертвы. Вот за случайное членовредительство и пенял перед приходом гостей Председатель колдуну Ненегро. – А урожаи? – поинтересовался Илья Константинович. – Урожаи действительно выросли? – Какая разница? – беспечно махнул рукой Председатель. – Главное, что коллективно все. У нас, брат, так – что потопаешь, то и полопаешь. А урожаи, они, брат, обязательно будут! Выпили за будущие урожаи. В это время у ворот в деревню нетерпеливо засигналил автомобиль. – Это еще кого принесло? – нахмурился Председатель. – Туристы, наверное, – беспечно махнул рукой Мголо Нголо. От выпитого самогона он покрылся явственным серым налетом. – Кому еще по нашей саванне на автомобилях ездить! Полог на входе в хижину колыхнулся, и на пороге ее показался мордастый мужик в сетчатой майке с надписью «Полюбил Бориса Билл, он так Монику любил!». Мужик был в шортах, открывающих полные волосатые ноги. На голов" мужика был белый пробковый шлем, на ногах желтели резиг новые пляжные шлепанцы, на груди чернел фотоаппарат, а на толстой шее вызывающе желтела толстая цепь. – Здорово, мужики! – радостно заорал Жора Хилькевич из Мурманска. – Здесь, что ли, сафари на этих самых жирафов? Тут он увидел Илью Константиновича Русского, но, казалось, совсем не удивился. – Здорово, братила! – открыл он Русскому потные объятия. – Ну, блин, что ж ты в Каир на крокодилов не пришел? Такая прелесть была, м‑мм, – поцеловал он кончики корот‑ких пальцев. – Бля буду, объедение, братила. Пальчики оближешь! А уж выпили под крокодилов! Потом арабки пришли. Я тебе точно говорю, не бывает некрасивых баб, бывает мало водки! Всю ночь камасутрились. Ну ладно. Жорик зла не помнит. Ты здесь где остановился? Я смотрю, здесь, блин, даже трехзвездочного отеля не имеется. |
