Ивашка у князя в чести, он, как и Василько, водит в походы тысячную рать при князе Даниле Холмском. Андрюшка Литейный /тор оставил, служит тоже в рати, при пушечном наряде. И тоже, как водится, дома почти не живет. Встретятся в доме Василька, попьют пива или браги, вспомнят крымское житье, в гусли поиграюг, песни попоют, а больше их Ольга и не видит.

С Микеней беда приключилась. Послали его артель ломать ка¬мень под Гарусу Работать заставляли много, а платили мало. Ар¬тель взбунтовалась, бросила работу. Послали туда для наведения порядка боярина, а Микеня тому боярину разбил рыло в кровь, стражникам тоже бока наломали — пришлось всей артелью в леса уходить, на вольное, разбойничье житье.

Василий Иванович, на троне укрепившись, сказал себе: пора отцовский завет сполнять, пора мятежного Аминя наказывать. Об¬думывая поход на Казань, князь понимал, что дело сие трудное.

Воевод надо бы подобрать умелых, но местничество на шее ве¬ликого князя хомутом висит. В думе ли, в походе ли у каждого князя свое место обозначено. И установлено это место не по уму, не по доблести воинской, а по родовитости, по богатству. Тот же Бельский-князь. К ратным делам мало способный, в думе от него мудрости не жди, а родовитее его в Москве нет. И на войне ему первое место, потому как его полки самые многочисленные.

И пришлось в Казань посылать его. Вельского, да младшего брата Дмитрия Ивановича

Вот тут и взыграла у князя Дмитрия византийская кровушка. Собраться ратям как следует не дал—торопил, рвался в битву: «Скорее, скорее — вон из Москвы, в жаркое дело, на Казань!» Ве¬сенняя земля еще не просохла, апрель на дворе, а князь приданное ему войско из Москвы вытурил, велел идти в Нижний Новгород.

Великий князь Василий Иванович по опыту отца своего поход обдумал всесторонне. Брату крепко-накрепко наказал:

—     В походе зря не торопись, но и не мешкайся. На рожон не лезь. Как придешь к Казани, там уже совсем горячку пороть не след Гляди в оба — хан тебя непременно упредит. Встречь ему всю рать не кидай. Если сил не хватит — отойди. За тобой вслед рать князя Ростовского пойдет — жди его. Стены казанские высо¬ки и крепки, зря, аки пес, на них не бросайся, ворога выманивай на чистое поле. Решительную борьбу не починай, пока Данила Холм- ский свою рать не приведет.

Князь Дмитрий слушал брата вполуха — ему ли учить его, сам- то много ли воевал? Все по примеру отца своего сделать норовит, а тот сам рати в бой никогда не важивал. «Вот,— думал Дмитрий,— возьму Казань с налета, покажу вам всем, как воевать, и все увидят, кто истинно престола великокняжеского достоин».

Передовую тысячу в рати князя повел Василько Сокол. Он при главном воеводе вроде бы за помощника — через него все княже¬ские повеления другим тысячам передавал. Когда Дмитрий решил тащить за собой стенобитные машины, Василько сказал:

—     Пушки везти — еще так-сяк, а эти громадины зачем? Изму¬чаемся мы с ними. Их на месте соорудить можно. Лесу там скоко хошь, плотники есть...

—     Там буде некогда,— сердито ответил князь,— там они нам сразу понадобятся. С ходу город брать будем.

Поволокли эти самые турусы с собой. А дороги грязные, не¬проезжие. И вместо десяти дней до Нижнего Новгорода тащились месяц с лишним.

В Нижнем снова Василько дает совет — брось, князь, турусы. До Казани идти придется на ладьях, лето началось знойное, сухое, на Волге прорва мелей, к берегу с ними не пристать.

Князь и сам понимает, что Василько прав, но с какой это стати главному воеводе чужим умом жить? Да и столько тащили, а те¬перь вдруг бросать.