– Галбифонд, а если я не поеду? Какое будущее ждет меня в таком случае?

– Любезный принц, я могу показать вам только то, что открыто.

– Вот именно. В таком случае, это единственное будущее, которое у меня есть, и, видимо, мне ничего не остается, кроме как следовать по своей дороге.

– Престимион…

– Матушка, ведь даже твой личный маг подтверждает, что для меня уже все решено. Да, похоже, что предстоят неприятности, но, судя по этой интересной картинке, мое посещение двора Корсибара закончится относительно благополучно, ведь мы все видели, что я оказался вдали от Горы и пробираюсь через Валмамбру! Хей‑хо! Ну наконец‑то все ясно! Значит, я спокойно отправляюсь в Замок, поскольку только что удостоверился, что там со мной не произойдет ничего слишком уж плохого. Одной тревогой меньше. Ну, а потом… – Он посмотрел на мать и улыбнулся. – Потом будет потом. Всему свое время.

3

Покои леди Тизмет в Замке находились совсем неподалеку от тех, в которых обитал ее брат, будучи принцем: на противоположной стороне двора Пинитора, в его внутренней части, где балконы Вильдивара смотрятся в узкий вытянутый бассейн, созданный во времена лорда Симинэйва. Здесь среди множества дорогих безделушек, которые она собирала всю свою сознательную жизнь, – бархатных штор и подушек, диванов, покрытых редкими мехами, шкатулок с кольцами и ожерельями из всех известных человеку разновидностей драгоценных камней и гардеробов, заполненных неимоверно дорогими платьями, плащами, шубами и шляпами – Тизмет дожидалась возвращения леди Мелитирры.

Она уже час тому назад отправила свою первую фрейлину за Санибак‑Тастимуном, и Мелитирра до сих пор не возвратилась.

В конце концов она все же появилась, но одна; на ее обычно бледных щеках горел яркий румянец, а ледяные голубые глаза сияли гневом.

– Он скоро придет к вам, моя госпожа, – сообщила фрейлина.

– Скоро? Я жду уже целый час, и он говорит: «Скоро»?

– Я долго сидела в его вестибюле. Мне сказали, что он проводит встречу и не велел его беспокоить. Я приказала передать, что его желает побеспокоить сестра короналя, но мне пришлось додать еще невесть сколько времени, чтобы услышать, что маг глубоко скорбит из‑за того, что доставляет неудовольствие леди Тизмет, но он в данный момент в обществе могущественнейших магов королевства творит магические обряды, а некоторые из них ни в коем случае нельзя прерывать. Но он будет к вашим услугам в первые же мгновения после того, как процесс закончится. Мелитирра тяжело дышала, вздымая красивую грудь, ее глаза сверкали от ярости. – В ответ на это, – продолжала она, – я решила вести себя понастойчивее и велела передать, что леди Тизмет не привыкла к пренебрежению, и, если ее заставят ждать, она укажет на это безобразие своему брату лорду короналю.

– Вы вели себя совершенно правильно, – сказала Тизмет.

– Эти слова, похоже, его несколько напугали. Во всяком случае, камердинер, который носился туда и сюда с посланиями, вернувшись, сказал, что меня просят войти внутрь, чтобы я могла собственными глазами увидеть, насколько серьезное колдовство там творится. Что я и сделала.

– И что, там и впрямь творились могущественные заклинания? – поинтересовалась Тизмет.

– О, я же не в состоянии судить об этом. Но определенно это был какой‑то великий конклав. Все это происходило в личных апартаментах Санибак‑Тастимуна, где оказались какие‑то колдовские устройства высотой до потолка, а воздух там, моя госпожа, был просто сизым от курений и настолько пропитан благовониями, что, я уверена, мое платье до сих пор пахнет ими.