– Мы не морим его голодом, Дантирия Самбайл. Не подвергаем пыткам, не причиняем ему никакого вреда. Мы всего лишь лишили его возможности входить и выходить, когда ему заблагорассудится. Но мы с готовностью вернем ему свободу; пусть лишь преклонит перед нами колени и сделает знак Горящей Звезды.

– Я хотел бы иметь гарантии, мой лорд, что его здоровье не расстроилось из‑за того морального ущерба, который он понес, оказавшись в заключении.

Граф Фаркванор сделал несколько шагов и что‑то прошептал Санибак‑Тастимуну. Су‑сухирис кивнул обеими головами, повернулся и склонился к Корсибару. Но тот отмахнулся от волшебника.

– Вы только что получили такие гарантии, прокуратор, – резко сказал он Дантирии Самбайлу.

– Мой лорд, вы лишь сообщили мне, чего с ним не делают, но ничего не сказали о его состоянии.

– Похоже, что вы поставили себе цель оскорбить короналя, Дантирия Самбайл, – холодным резким голосом произнес Фаркванор. – Ваш драгоценный родственник Престимион – очень дальний родственник, не так ли? – цел и невредим. Удовлетворитесь этим, и закроем тему. Даже прокуратор Ни‑мойи не имеет права досаждать короналю подобным допросом.

– И вообще, почему вы здесь, Дантирия Самбайл? – снова заговорил Корсибар. – Вы сказали мне, что решили вернуться в Зимроэль, по которому ужасно соскучились, и сообщить людям, находящимся под вашей опекой, о вступлении на престол лорда Корсибара. И вместо этого мы видим вас в Замке спустя всего лишь несколько месяцев после того, как вы получили от нас разрешение на отъезд. Что это значит?

– Вы знаете, что это значит, – совершенно спокойно ответил Дантирия Самбайл. – А если я начну снова все объяснять, то буду досаждать короналю и тем самым нарушу постановление графа Фаркванора, которым он запрещает досаждать короналю.

– Могу ли попросить разрешения говорить, ваше высочество? – произнес Септах Мелайн, до сих пор хранивший молчание. – Очевидно, что мы оказались в тупике. Но я хотел бы предложить компромисс.

– Тогда говорите, – приказал Корсибар.

– Насколько я понимаю, Престимион вызвал ваш гнев, отказавшись отдать вам надлежащие почести. Это легко понять. Вы рассчитываете силой склонить его к выполнению вашего требования, мой лорд. Но вы, конечно же, достаточно хорошо знаете Престимиона, чтобы понимать, что он никогда не согласится сделать что‑либо по принуждению.

– Да, он упрямый человек, – согласился Корсибар.

– Ну что ж. Он вызвал ваш гнев, вы обвинили его в мятеже и приговорили к заключению до тех пор, пока он не раскается, а так как он не раскается, то будет томиться в подземелье до тех пор, пока не умрет. А это может случиться скорее раньше, нежели позже, если, конечно, слухи о нездоровом климате туннелей верны. После этого повсюду разойдется слух о том, что корональ лорд Корсибар до смерти уморил своего бывшего конкурента принца Престимиона Малдемарского за попытку мятежа, и какое впечатление это произведет в мире, учитывая, что Престимиона хорошо знают и уважают во всем Маджипуре? Прошу прощения, мой лорд, но должен сказать вам, что это будет рассматриваться как гнусное деяние, которое может лишь повредить той любви, которую народ испытывает к вам с самых первых дней вашего правления.

– Достаточно. Я хочу услышать вывод из ваших рассуждений. Какой компромисс вы собираетесь предложить, Септах Мелайн? – срывающимся от напряжения голосом спросил Корсибар.

– Мы не станем высказывать открытого протеста против того обращения, которому подвергся Престимион, а вы, мой лорд, сегодня же выдадите его нам и позволите нам вернуться с ним в Малдемар. Вполне возможно, что там его почтенная мать, его братья и мы.