– Не только Корсибара. Ко мне приходил Гонивол. Этот бред распространяется, как чума. Знаете, что говорят в таких, например, местах, как Алаизор и Сайсивондэйл? Что мы все метаморфы, от первого до последнего, – вы, я, Гонивол, Фаркванор, Фархольт, Дантирия Самбайл…

– Ну, – рассудительно произнес Сирифорн, – я, конечно, не поручусь за Фаркванора и Фархольта, да и Гонивол, судя по моему многолетнему впечатлению, вполне может оказаться метаморфом, если, конечно, они могут имитировать столько волос. А что касается Дантирии Самбайла, то, прежде всего, я никогда не считал его человеком… Я же скажу вам прямо, что я человек, и никто другой, и что я точно так же не способен изменять свой облик, как не способен заниматься любовью с двадцатью женщинами за одну ночь, и я почти уверен, что вы тоже являетесь подлинным. Я сказал: почти уверен. У меня нет никаких серьезных сомнений в вас. Я готов принять за чистую монету любую клятву, которую вы пожелаете дать по поводу вашей человеческой сущности, старый друг, и после этого никогда и никому не позволю убеждать меня в том, что вы…

– Сирифорн, побудьте серьезным хоть раз в жизни! – почти в исступлении выкрикнул Олджеббин.

– Хорошо. – Легкая улыбка – обычное выражение Сирифорна – сменилась суровым взглядом исподлобья, достойным Фархольта или Гиялориса. – Теперь я серьезен.

– Благодарю вас. А теперь выслушайте меня. Конечно, я не считаю метаморфом ни Корсибара, ни вас; я даже не думаю, что сам являюсь меняющим форму, просто до сих пор не замечал этого. Все это слишком смешно и не стоит разговоров. Но факт состоит в том, что пять или десять миллиардов людей из тех, кто живет внизу, кажется, не согласны со мной. Гонивол ведет расследование, и, по его сведениям, это к настоящему времени распространилось по всему Алханроэлю в самое меньшее дюжине различных вариантов, один нелепее другого. Как это, по вашему мнению, может сказаться на представлении пяти миллиардов человек о легитимности правления Корсибара? Вам не кажется, что это его ужасно компрометирует? Он получил трон неконституционным путем, за что его по всему миру проклинает не кто иной, как бывшая Хозяйка Острова Кунигарда, днем и ночью рассылающая подрывные послания. А затем начинает распространяться убеждение, что он не человек, а на самом деле метаморф, подменивший Корсибара… – Олджеббин взволнованно взлохматил обеими руками свою густую белую шевелюру. – Вы знаете, что Престимион жив? И собирается предпринять вторую попытку отвоевать трон?

Маска непоколебимого спокойствия на лице Сирифорна уступила место удивлению. – Жив?

– Да. Это подтвердилось только сегодня. Не думаю, что корональ уже знает об этом: Фаркванор, скорее всего, побоится ему сказать. Престимион был, видимо, в Триггойне, но теперь, согласно сведениям Гонивола, покинул его и направляется куда‑то на запад Алханроэля, собирая по дороге остатки мятежной армии, которую Корсибар не смог утопить полностью, и вербует новых солдат…

В дверь постучали.

– Это Гонивол, – сказал Олджеббин. Я допросил его, чтобы он тоже зашел к вам.

– Входите, адмирал! – повысив голос, предложил Сирифорн, и принц Гонивол вошел в комнату. На его заросшем по самые глаза косматой бородой лице все же можно было разглядеть мрачное и встревоженное выражение.

– Олджеббин уже рассказал вам?.. – начал он.

– Да, – не дослушал его Сирифорн. – Мы, как предполагается, являемся метаморфами. Мы с вами знаем, что это не так, и хватит об этом. Но что это за разговоры насчет живого Престимиона?

– Он жив. Это совершенно точно.