— Посмотрим, что из этого выйдет.

— После того как Бак привезет трупы, я пошлю Форсайту официальную повестку с требованием явиться завтра утром в зал суда. Кстати, я договорился с хозяином отеля — вы можете питаться в здешнем ресторане. Я несколько раз упомянул имя губернатора, так что хозяин будет счастлив услужить.

Судья надел шляпу.

— Пожалуй, пойду взгляну на представление. На людях я буду держаться от вас подальше, но если увидите Форсайта, найдите способ показать его мне.

Полковник Форсайт проводил Марка Ли до двери.

— Есть ли у тебя хоть капля мужества? Трясешься, как шлюха в день Страшного суда. Ты что, не можешь справиться с юнцом, у которого хорошо подвешен язык?

— Ему что-то известно.

— Да что он может знать? С минуты на минуту вернутся шериф и Бруза со своими ребятами. Кроме нас с тобой, ни одна душа не знает, что я посылал людей в «Аконит».

— А как насчет Дела Гомера?

— Что Гомер? Ну был он здесь, ну прошипел несколько угроз, что с того? Бедняга так раскис от любви, что, по-видимому, заперся; в номере отеля и тоскует в одиночестве, а завтра сядет на поезд до Хелины. Он думает, что его зазноба со своим братом отправились именно туда.

— Не в «Аконит»?

— Черт возьми, откуда мне знать? Если Гомер помчался на ранчо, то сейчас он, наверное, уже труп. Бруза или сам убил его выстрелом в спину, или поручил эту работу кому-нибудь из своих ребят.

Форсайт открыл перед адвокатом дверь, явно торопясь его выпроводить. Но Ли замешкался на пороге.

— Почему в городе солдаты?

— Черт их знает, они и раньше заглядывали время от времени.

— Может, их кто-то вызвал?

— Кто? Определенно не я. А во всем городе только я знаю капитана форта и губернатора достаточно хорошо, чтобы о чем-то их просить. — Разговор изрядно надоел Форсайту, и он начинал сердиться. — Вот что я тебе скажу, Ли. Чтобы добиться успеха в жизни и получить то, что ты хочешь, сплошь и рядом приходится блефовать. Если вести себя так, будто ты в чем-то провинился, люди и в самом деле подумают, что ты в чем-то виновен. Напусти на себя уверенный вид, и тебя будут считать честным парнем и великим умником. Так что сотри с лица это виноватое выражение и убирайся отсюда.

Ли наконец ушел. Он поплелся в меблированные комнаты миссис Барлет.

— Немного погодя будет готов ужин, мистер Ли, — сообщила женщина, когда он вошел в холл.

— Я, пожалуй, лягу, что-то я неважно себя чувствую.

— Весьма сожалею. Но я вам оставлю что-нибудь — на случай если вы позже надумаете поесть.

Ли поднялся к себе в номер, снял пальто и галстук и улегся на кровать. Настроение у него было хуже некуда; чувство обреченности, не покидавшее его с тех пор как полковник послал людей на ранчо Леннинга, стало особенно острым. Адвокат лежал, уставившись в потолок. Он не знал, что происходило в это время на главной улице городка, который ему так не терпелось покинуть.

Солнце уже закончило свой путь по небосводу, но было еще не настолько темно, чтобы зажигать фонари, когда Бак въехал в город впереди фургона, запряженного упряжкой лошадей. Он появился с севера и теперь двигался по главной улице.

Над городом витали запахи несвежей пищи и отхожих мест. Проклятие, как же он ненавидит этот город! Баку сразу же захотелось поскорее закончить все дела и вырваться на просторы прерий, где можно дышать чистым воздухом. Он всегда чувствовал себя неуютно среди большого скопления людей.

Поначалу на фургон и всадника почти никто не обратил внимания. Но вскоре, словно ветер разнес по городу весть о его прибытии, обыватели стали выходить из магазинов и собираться на тротуаре, таращить глаза из окоп.