Но я знал, что она смотрит на меня. И знал, что она ждет.

Фигура двинулась вперед, всего на шаг. И я убежал в коттедж.

Сиксмит

Вы уже могли догадаться, что я не вхожу в список величайших героев мира, и вы правы. Но и у меня бывают моменты. Такой момент случился и в тот вечер, когда нам нанес визит Кинселла.

Я не рассказал Мидж о том, что увидел, мне не хотелось ее тревожить без надобности, и я испытывал легкий стыд, что не подошел и не рассмотрел, что это. Оказавшись в коттедже, я взбежал по лестнице и выглянул в окно круглой комнаты. Хотя за окном были сумерки, я увидел, что фигура исчезла. У нее определенно не было времени перейти поляну от опушки до коттеджа, так что она могла лишь вернуться в лес и скрыться за деревьями. Когда Мидж спросила, что я там высматриваю, я сказал, что вроде бы заметил знаменитого нью‑форестского оленя, и это была моя ошибка, поскольку Мидж так разволновалась, что я еле отговорил ее от того, чтобы выйти и посмотреть. Слишком темно, сказал я ей, да и олень, наверное, уже ушел в глубь леса.

Мидж неохотно согласилась и задумчиво наблюдала за поляной до самой ночи (а я наблюдал за ней, но озабоченно).

Я очень нервничал, когда позже мы вернулись к своим делам, хотя весь вечер старался дать рациональное объяснение случившемуся – утренней драке, странной перемене в Кинселле, когда он пил вино, назревавшей грозе, которая так и не разразилась. Я решил, что все это слишком повлияло на меня и немного перевозбудило. Я не сомневался, что видел, как кто‑то наблюдает за нами из леса, но предыдущие события взвинтили мне нервы, и, когда я снова увидел таинственного наблюдателя, моя нервозность возросла Вы бы в данных обстоятельствах ощутили то же.

Я спал плохо, часто просыпался и прислушивался к ночным звукам, представляя, что кто‑то прокрался через окно внизу и трогает дверь. Скрипы казались шагами по половицам, а постукивание – звуком барабанящих в стекло ногтей.

И я испытал облегчение, когда наконец наступило утро.

* * *

Я только что закончил подстригать траву позади дома и очищал косилку, когда прибыл преподобный Сиксмит. Мидж, в шортах и футболке, занималась в саду у калитки, и викарий поздоровался с ней через забор. Он застал ее врасплох (я забыл предупредить ее об этом визите), но естественно, с присущей ей грацией Мидж пригласила его войти. Она провела его вокруг коттеджа туда, где работал я, и незаметно для викария состроила мне рожу.

– Доброе утро, мистер Стрингер, – весело сказал он, подходя, чтобы пожать мне руку.

Сегодня на голове его была коричневая фетровая шляпа, отчего он напоминал мальчугана, надевшего папины вещи, потому что она была ему велика.

– Рад видеть вас за прилежной работой. Я полагаю, вы косите дважды в неделю?

– Трижды. Трава здесь растет очень буйно.

Он одобрительно осмотрелся.

– О да, в этом районе растительная и животная жизнь весьма изобильна. Полагаю, Флоре Калдиан было нелегко управляться со всем этим. Надеюсь, я не явился не вовремя? Мы вчера договорились.

– Нет, я как раз собирался сделать перерыв, – ответил я.

– И я тоже, – сказала Мидж. – Не хотите ли чаю, кофе? Или лимонаду?

– Лимонад – это было бы превосходно, миссис. Ах, мисс...

– Гаджен, – закончила за него она.

– Гаджен, – повторил викарий. – Это имя вызывает в памяти...

– Маргарет Гаджен, – подсказал я. – Детские книжки?

– Ну конечно, конечно! – Он прямо‑таки взвился от возбуждения. – Позвольте мне пригласить вас в наш приход, мисс Гаджен. Боже мой, я очень хорошо знаком с вашими работами, ведь у меня трое малышей.